– Допустим, – Всеволод пристально смотрел на нее через стальную и серебряную решетку и гадал: верить? нет? Сейчас, когда они общались словами, а не через прикосновения, его могли обмануть. – Но ты так и не ответила на мой вопрос. Зачем тебе нужно было в тевтонский замок?
– Мне не нужно было в замок, воин-чужак, – тихо промолвила Эржебетт. – Мне нужно было остаться с тобой. А ты направлялся в замок. И мне тоже пришлось поехать туда.
– Вот как? – Всеволод удивленно поднял брови. – Хочешь, сказать, что ты из-за меня отправилась в самое логово Бернгарда, не взирая на опасность быть разоблаченной?
– Из-за тебя, – она опустила глаза.
– Но почему? Только, Эржебетт, не рассказывай, пожалуйста, сказки о великой любви эрдейской лидерки к чужестранцу. Все равно ведь не поверю.
Она молчала. Отвечать не спешила. Собиралась с мыслями. Что-то обдумывала. И, в общем-то, ясно что: говорить – не говорить? Если говорить – то правду или ложь? Если правду – то насколько откровенно? Только время нынче слишком дорого. Нет его, времечка для долгих раздумий.
А может снова: пальцы – к пальцам, руку – к руке? И – колдовское единение, в котором не соврешь. И – честный рассказ без слов. Мгновенное знание… узнавание истины через соприкосновение.
Нет, эту мысль Всеволод отмел сразу. Он еще слишком слаб для повторного контакта. Он еще не вполне оправился после того… после прошлого раза. После чужой смерти и перерождения. Нужно подождать, восстановить силы. Сначала нужно узнать через слова все, что можно узнать. В конце концов, если Эржебетт не пожелает отвечать на его вопрос вслух, то и посредством безмолвного касания от нее тоже ничего не добиться. Она попросту не пустит его к своим сокровенным мыслям и потаенным уголкам памяти. Это – во власти лидерки. Бернгард говорил, что узнать ее, через нее и помимо ее воли может только Черный Князь.
Всеволод не был Черным Князем. А потому…
– Зачем, Эржебетт? – поторопил Всеволод. – Зачем я тебе понадобился?
На этот раз ему все же ответили. Только – не лидерка. Ответили сзади, из-за спины, громко и уверенно.
– Не ты русич, – ответили. – Твоя сила.
Всеволод обернулся. Быстро, с подскоком. Перехватывая поудобнее уже обнаженный меч и вырывая из ножен второй клинок.
Мастер Бернгард! Тевтонский магистр стоял в проеме открытой двери – между общим склепом павших орденских братьев и склепом, выстроенном для себя, но используемом сейчас по иному назначению. Все как обычно: белый плащ, черный крест, посеребренная броня. Только плащ – промок до нитки и блестят от влаги доспехи. Видимо, наверху идет сильный дождь. А грянет ли гроза здесь?
Или обойдется?
Всеволод смотрел в бесстрастно-холодные глаза тевтона. Может, и обойдется. Забрало на шлеме Бернгарда поднято. И оружие – на поясе, не в руках. Слева – меч в ножнах, справа, в ременной петле – увесистый шестопер. Драться магистр, похоже, не собирался. Пока – нет.
«Но как он прошел?! – промелькнуло в голове. – Как попал сюда? У входа в склеп стоят верные дружинники. Почему не предупредили?»
И еще один вопрос. Не удержавшийся, сам собою слетевший с языка.
– О какой силе ты говоришь, Бернгард?!
– Ей нужна твоя сила, – будничным голосом повторил Бернгард.
Магистр плотно притворил за собой дверь и задвинул внутренний засов, который, в отличие от разбитого внешнего, был цел и невредим. Одиночный склеп и находившиеся в нем Бернгард, Всеволод и пленная лидерка оказались отделены от остального мира.
