– Кажется, у тебя корсет развязался. Смотри, как бы твои прелести не увидел никто, – в его словах чувствовалась наглая улыбка. – Никто, кроме меня.
Я совсем забыла, что недавно ослабляла корсет и возилась с ленточками на спине. Вот черт. Остановившись, словно показывая шоу, медленно и демонстративно затянула их, затем с огромным усилием завязала в бантик. Сейчас мою грудь сдавливало как никогда раньше. Мечта – переодеться в любимую пижаму с мишками увеличивалась в геометрической прогрессии с каждым моим разъяренным шагом, от которого формы подпрыгивали, как дельфины в море.
Я вылетела из «Мо», прежде чем Карен остановила меня, больно вцепившись в руку. В ее карих глазах читалось непонимание.
– Куда ты собралась?
– Домой.
Я увильнула от ее хватки и, поправляя корсет, двинулась дальше, не представляя, как столько кварталов буду ковылять пешком, тем более, в темень. Собравшиеся возле входа парни скандировали мне, предлагая непристойности, а я боролась с желанием задушить их.
– Стой, Скай! – Карен встала на пути, заставляя остановиться. – Тебя кто-то обидел?
– Мне там не понравилось.
Что слабовато сказано.
– А как же музыка «Сладкого забвения»? Как же парни из этой группы?
Я выдохнула.
– Я услышала только одну песню и почти никого из них не видела.
– Не ври. Сам Габриель Эйнсфорд говорил с тобой! С тобой, слышишь? – Она произносила эти слова так, словно считала меня слабоумной.
– Не знаю, как ты, но я пойду домой. Повеселись, Карен. И да, извини, что я, такая гордая, не взяла его номер.
Я возобновила шаг. Карен измученно захныкала, мельтеша за мной.
– Как я тебя ненавижу, Грейс. Тащи свою задницу в минивен и немедленно все рассказывай!
5
Когда я просветила Карен во все подробности и ответила на ее весьма глупые вопросы, вроде тех, как выглядел Габриель, подойдя ко мне, или же с каким усердием он не давал мне отправиться в мир иной, когда я подавилась «Маргаритой», то она разрешила мне вылезти из машины и рвануть домой. Забравшись на крыльцо и стараясь не уснуть на месте, я открыла дверь, слушая несвязную речь подруги, которая высунула голову в окно и наблюдала за моими вялыми действиями.
– Чет, ты гумспела хоть что-то вымпить, – заплетающимся языком проговорила она. Ей хотелось спать не меньше меня, и сейчас я сомневалась, что Карен доедет домой без происшествий.
Я оглянулась, пытаясь перевести ее непонятную речь на человеческий язык. Карен почти спала, свисая с окна и подпирая постоянно падающую голову рукой. Она жевала предложения и напевала бессвязную мелодию, принуждая усомниться в ее трезвости.
Похоже, эта засранка успела где-то выпить.
–Что? – спросила я: наверное, это прозвучало так же невнятно, как говорила Карен.
– Оххх, – она распахнула слипшиеся веки и, вспомнив, где находится, выпрямилась, —короче, я позвоню тебе, Грейс. Вечером или… не знаю. Во всяком случае, жди звонка.
Минивен тронулся с места. У меня была весьма запоздалая реакция, и когда автомобиль подруги скрылся из виду, я прокричала:
– Может, останешься у меня?
Я вздохнула, искренне надеясь, что она не уснет за рулем и не собьет кого-нибудь.
Первым делом я избавилась от корсета. Решив не принимать душ, облачилась в пижаму с мишками, затем упала лицом в подушку. Сейчас я напоминала тюленя, выброшенного на берег. Впрочем, было глубоко плевать, как я легла, ведь дома, кроме меня, никого не было. Когда теплый ветерок обдул кожу ниже поясницы, я поняла, что забыла надеть пижамные штаны, хотя была уверена, что натянула их. Более того, задница в красных трусах не жаловалась на свободу.
