– Да успокойтесь вы. Никто его не вешал. Мы собирались его схватить, а он, как обезьяна, вскарабкался на фонарный столб и теперь висит там. Причем весь опутанный проводами.
– Так снимите его, – потребовала Лайма, которая ощущала ответственность за судьбу своего поклонника.
– Не можем. Он грозит, что взорвет не только Дворец бракосочетаний, но и себя вместе со столбом. А мы ведь не знаем точно, что там у него за провода, поэтому рисковать не будем. Зато он настойчиво требует свидания с вами. Попробуйте убедить его прекратить сопротивление и сдаться.
– Попробую, – тяжело вздохнула она.
Когда Лайма в сопровождении хмурого Вячеслава Петровича обошла здание дворца и свернула за угол, ее взору открылась сногсшибательная картина. Вокруг фонарного столба, одиноко и гордо торчащего посреди нежно-зеленого газона, сосредоточилось несколько десятков людей в форме и в штатском. Большая часть из них охраняла объект, то есть следила, чтобы к столбу никто из посторонних не приближался, а со столба никто не слез и не скрылся.
Лайме оказалось достаточно одного взгляда, чтобы понять – за последнее можно было не беспокоиться.
Высоко над землей, где-то в районе фонаря, гордо реял Афиноген Беседкин. Крепко обняв руками и ногами столб, взъерошенный, с оттопыренными ушами, он напоминал коалу, которая среди отвратительно-бесполезной березовой рощи неожиданно обнаружила любимый эвкалипт, и теперь никакие силы земли и неба были не в состоянии разлучить их.
Лайма разглядела, что Беседкин действительно обмотан разноцветными проводами.
– Можете подойти поближе, – напутствовал ее полковник. – Поговорите с ним, спросите, чего он хочет. И соглашайтесь на все.
– Так я же знаю, чего он хочет, – почему-то шепотом возразила Лайма. – А сама я этого не хочу!
– Не спорьте. Нам главное – снять его живым со столба. И чтобы он нас не взорвал ненароком.
Лайму пропустили через оцепление, и она подошла почти вплотную к серой, уходящей ввысь свече.
– Афиноген! – прокричала она. – Беседкин! Это я, Лайма. Ты хотел меня видеть, я пришла.
Это были ее последние слова. В том смысле, что ничего больше она сказать не успела.
Беседкин глянул вниз, на любимую. Видимо, потрясение от увиденного было столь сильным, что он непроизвольно разжал руки. Или они у него онемели, и когда он шевельнулся, мышцы просто отказали, и все. В тот же миг Беседкин с душераздирающим криком рухнул вниз.
К счастью, сноровистые ребята в форме, предполагавшие подобное развитие событий, сумели ловко подхватить опутанное проводами тело. После чего Афиноген был переправлен в уже знакомый штабной автобус. Пока Беседкина со всеми предосторожностями несли по двору, он успел прокричать:
– Посмотри, во что он тебя превратил! Я бы никогда такого не допустил!
Увидев курившего неподалеку Вячеслава Петровича, Лайма подошла к нему:
– Что я теперь должна делать?
– Ничего, – равнодушно пожал плечами полковник. – Сейчас мы быстренько все выясним, думаю, никакого тротила тут нет. И спокойно выходите замуж.
– Замуж? – почему-то удивилась Лайма.
– Замуж, – подтвердил полковник. – Вы же за этим сюда приехали?
– В общем, да.
– Ну, вот. А что касается этого дела… Если потребуется, вызовем вас в качестве свидетеля, ваши данные у меня есть.
– А с Беседкиным что будет? Его посадят?
– Не факт. Может, он спятил, тогда лечиться будет.
Лайма побрела туда, где ее ждали жених, родственники и друзья. Настроение было совершенно не праздничное, более того – ее терзали дурные предчувствия.
