– Потому что она должнабыла на мой «Бывалый боцман» попасть, – глядя в холодные чёрные глаза, всё же решительно сказал Саймон.
– Хм, поясните. А почему это «должна»? – склонил голову набок лорд Грумберг.
– Да потому, что не готов я против королевской власти идти, – настала пора для лжи. – Право, лорд Грумберг, Вильгельму я желал угодить, да. Но отнюдь не вопреки тому, чтобы в дальнейшем самому вполглаза спать. Всё же у меня свой торговый дом, а не подпольная лавчонка. Ни к чему мне с законом ссориться. Вот и рассудил я, что с корабля никуда этой женщине не сбежать будет, да и лишних глаз там нету. Вильгельм бы ни за что не прознал, что её именно по моей указке скрутили б после отплытия да страже передали. Даже если бы он винить меня в том стал, так я бы на капитана вину взвалил. О таком вот я думал, а тут шум и гомон. Облава началась, а у меня какая-то преступница под боком. Пришлось импровизировать. Но я так вам скажу. Коли эта девица до моего корабля добралась всё же, то недолго ей на нём плыть.
– Угу, – задумчиво почесал подбородок лорд Грумберг и помолчал с секунд десять, прежде чем поглядел на своих подчинённых и приказал. – Мистера Саймона Сильвера сопроводить домой, обвинения с него все снять. Полагаю, в огласке его поступков нет необходимости. Компенсацию за беспокойство службы правопорядка он выплатит и без официальных документов… Так ведь, мистер Сильвер?
– Разумеется, – поспешно согласился Саймон.
– Также, я рассчитываю на ваше содействие в будущем, – коварно улыбнулся лорд Грумберг. – Человек сродни вам может понадобиться мне однажды.
– Ни за что не откажу вам ни в одной услуге, – клятвенно заверил королевского советника Саймон, но уже не так довольно. Он понял, что попался на опасный и острый крючок.
Когда страх становится безграничным, боящийся зачастую открывает для себя бесстрашие
Вид закованного в лёд моста словно заставил сердце Ралгана остановиться и обратиться в камень, такой болезненный груз он ощутил у себя в груди. Сверкающие инеем перила, ледяные ажурные арки, конечно, были прекрасны и на фоне ясного бирюзового неба выглядели произведением искусства, но верховный маг эльфов не мог не ощущать для чего его близкому другу понадобилось творить подобную красоту.
«От меня таким образом следы чёрной магии не скроешь. Кто-то проклял мост и очень качественно проклял», – пронзило его, будто стрелой, осознание. И это осознание тут же принесло Ралгану отвратительное гнетущее чувство вины – он ведь взял и проигнорировал первое письмо Лютье Морриэнтэ. Будучи сосредоточенным на собственных чувствах, ему виделось правильным поступить так, но теперь…
На миг Ралган из-за эмоций ощутил себя словно в густом тумане. Он увяз в охвативших его отвратительных чувствах, как насекомое в вязкой смоле, он элементарно не мог никак пошевелиться. Его сдавили столь сильные страх и отчаяние, что даже конь ощутил их и боязливо прижал уши к голове.
– Ничего, ничего, мальчик. Всё хорошо, – мягко похлопал животное по шее Ралган. При этом от сказанного им «всё хорошо» эльфа даже скривило. Из-за этого его гнетущие вдруг чувства сделались сильнее, но затем Ралган пересилил себя и, прошептав ещё несколько слов утешения коню, направил встревожившееся животное к башенке. Думал при этом верховный эльфийский маг лишь о том, как сглупил.
Его последняя встреча с Лютье Морриэнтэ вышла не самой приятной, так как Ралган был в то время на взводе. Увидев, как дорогой его сердцу друг протягивает в сторону людей (словно милостыню просит) коробку для мзды, а эти самые чумазые люди глазеют и уродливо улыбаются так, будто развесёлое представление именитого шута созерцают, гнев застлал ему глаза. Ралган произнёс крайне жестокие слова и, несомненно, зря он использовал некоторые выражения при прочих эльфах.
