За те, несколько часов, что я провёл в обезьяннике, ноги разучились ходить. Они настолько затекли от топтания на месте, что мне с трудом удавалось их передвигать. Будто на протезах вышагивал.
Кабинет, в который меня завели, выглядел убого, впрочем, как и любое другое казённое помещение. Стол, два стула по обеим сторонам и стеллаж из нестроганых досок, заставленный пухлыми папками. Потёртый от времени ноутбук и точно такой же следователь.
– Присаживайтесь, – указал он рукой на стол и снова уткнулся в компьютер.
Я терпеливо молчал, пока тот тыкал в клавиши и что-то читал, бегая глазами по экрану. Да и плевать, пусть делает вид, что меня здесь нет. Я наконец-то сижу, и нет в мире ничего важнее этого.
– Вам знаком некий человек по имени Узкий? – внезапно заговорил следак.
Вот так, никаких «Здравствуйте» и «Как вас зовут», сразу в лоб, сразу по делу.
– Да, он привёл меня в этот форт, – честно ответил я.
– Ясно, – кивнул тот и снова уткнулся в экран ноутбука.
«Угу, а вот мне ни хрена не ясно», – подумал я, но вслух ничего не сказал.
Прошло ещё несколько минут, прежде чем следователь отвлёкся от несомненно более важного занятия и обратил на меня строгий взор. Затем усмехнулся, выудил из кармана портсигар и, нажав крохотную клавишу сбоку, откинул крышку.
Я ожидал, что он сейчас закурит, однако ошибался. Дружинник вытянул из-под зажима небольшую бумажную трубочку, завёрнутую по краям, словно конфета. Оторвав один из её краешков, заткнул пальцем ставший свободным кончик, тем самым страхуя от высыпания то, что находилось внутри. Второй хвостик он попросту откусил, а затем… резко вдохнул содержимое. И сделал это очень быстро, настолько привычными, отработанными до автоматизма движениями, что стало понятно: подобное ему приходится повторять с завидной регулярностью.
Я наблюдал за ним с нескрываемым любопытством. Впрочем, уже догадался, что таким образом он употребил ту самую пыль, о которой рассказывал Узкий. Вопрос: какую?
Ответ не заставил себя долго ждать. На мою голову просто каскадом обрушились чужие мысли. Я будто в один миг спрыгнул с ума, а следователь продолжал молча сверлить меня тяжёлым взглядом. И чем дольше он на меня смотрел, тем глубже проникал мне в мозги, заставляя чувствовать страх, тревогу, какую-то предсмертную тоску.
– Лапшу ты убил? – Его голос прозвучал, словно из-под подушки.
– Нет, – не задумываясь, ответил я. Точнее, что-то заставило меня произнести эти слова. И несмотря на то, что они являлись чистейшей правдой, давление на мой мозг лишь усилилось.
– А Дрына с Сутулым? – добавил он.
– Кто это? – осоловевшим голосом переспросил я.
– Узкий где?
– В «Берлоге», наверное, – пожав плечами, ответил я. – Не знаю.
– Это он Лапшу замочил?
– Не знаю.
– Что там за тёрки у них были?
– Узкий Лапше денег должен, три сотни камней.
– Дебил, мать его… – выругался следователь, и меня вдруг отпустило. – Ладно, свободен. Не забудь у дежурного документы забрать.
– Это всё? – Я удивлённо уставился на дружинника.
– Тебе мало? Могу ещё пару часов в обезьяннике подержать.
– Спасибо, мне достаточно, – вежливо отказался я. – Ну, я пошёл?
– Ты тупой, что ли?! – раздражённо буркнул он. – Свободен.
Больше его терпение я испытывать не стал и пулей выскочил за дверь. Прошёл по коридору до будки дежурного, который, уткнувшись в книгу, держал между пальцами мои новые документы. Он всем своим видом показывал, что его лучше не беспокоить. Я и не стал: выхватил ламинированный прямоугольник и выбрался на улицу.
