Руна Райдо - страница 7

– Она больна?

– Ваше величество, нет. Может только от горя… К тому же она беременна. Животик еще не слишком заметен, но я предполагаю…

– Знаю я, Лори. Сколько он ее там держит? Четыре месяца? Должно быть больше?

– Шесть с половиной, ваше величество.

– Необходимо предложить для нее проверенную прислугу. Займись. Переговоры с отцами Старых семей не привели пока ни к чему. И виной тому поведение Хауга. Я боюсь за его разум, но еще больше – за бессмертную душу. Разве мучить это дитя – достойно короля? Ты понимаешь, что он не в себе? Я прошу тебя, раскинь руны.

– Но грех… Тем более, Великая Суббота.

– Я тебя как подруга прошу. Грех языческий поможет нам предотвратить тягчайшие грехи.

– Королева, тогда «Три норны». На сына. Представьте его как можно более ясно. Думайте о его ситуации. Достаньте первую. Уруз. Сила быка. Я вижу, как пылает его страсть, ярость, гнев. Это его желание пить жизнь до последней капли, без ограничений, безрассудно. Он стремиться доказать своему разуму, что нет преград для его королевской и мужской воли, бык рвется сбросить оковы, мечется, топча все на своем пути, не понимая, что несвобода – это его необузданность. Он несвободен от своего «Желаю и возьму». Но думает, что он всесилен.

Хауг не послушает совета.

– Он уже один раз послушал. И вот, что из этого вышло. Вторая – Райдо.

– Путь справедливости. Просто путь – это ответ рун, моя госпожа.

– Что ты имеешь в виду? Кто должен отправиться в путь?

– Я прошу, возьмите руну. Сначала посмотрим, что в итоге. Куда приведет нас этот путь.

– О, Вирд. Все, что угодно, Лори.

– Все, чего мы заслуживаем, моя добрая госпожа.

Гильдис.

Мой сын, мой прекрасный взрослый сын. В детстве он был таким свежим, ясноглазым, здоровым. Кто не смотрел на него – невольно улыбался. Я никогда не наказывала его, просто не за что было. Он был светлым и послушным. И не заметила, как вырос – долго не брился, усы и борода не росли, только вытянулся вверх, да стали долгими чрез меры руки и ноги. Асмунд шутил, что на мечах это почти компенсирует еще недостаточную силу.

О, Асмунд, как бы ты помог мне сейчас разумным советом. Все поганка эта, Сольви. Если б не она, разве все так бы сложилось? Ну почему я не отправила ее на воспитание в Кулах, хотя бы? И почему из-за этой девицы мужчины словно с ума посходили, что в ней такого, что братья по крови и по оружию готовы были рвать друг друга как кобели?

Хауг долго оставался почтительным и нежным, мог обнять, рассказывал, хоть и скупо, о своих мыслях, лишь иногда становился насмешливым, колючим – и то, если неловко затронуть его сердечные дела. А ведь при его положении они никогда не бывают личными.

Потом, после смерти Хрольва сына как подменили. Стал заносчивым, беспричинно дерзил, часто впадал в безудержный гнев, а после – страдал от последствий своей ярости. Вспомнить хоть ужасный случай на охоте в Быханнах – заехал на чужие угодья, убил косулю. Их застал молодой лерд из клана Мак Мурро, который возмутился таким вторжением. Они оскорбляли друг друга сначала тонко, соблюдая видимость приличия, затем – все более распаляясь, а потом Хауг возьми да и заруби его. Родственные дома всерьез тогда собирали войско. От смуты спасло лишь влияние Тэма О’ Шентера, его способность убеждать, дипломатическая ловкость. И большие деньги.

Я старалась сглаживать острые углы, брать на себя дела управления, не говоря уж о казне и рутине хозяйства. Тяжело без мужа, и я окружила себя родней. А родичи да ближние друзья, хоть и разделяли мое бремя, не забывали свои интересы. Денежки из моих рук перетекали в их карманы, а порой они и сами себя «награждали». И главное требовали, чтобы поступки юного короля вершились к их выгоде и благополучию. Устроить так полагалось, конечно, мне – я же мать. Как угодить всем, соблюсти интересы олдерменов и ярлов – Старых и Новых домов, всем заплатить, все предусмотреть? При этом выглядеть милосердной к черни, скрупулезно собирать налоги, следить, чтобы не слишком много прилипало к рукам откупщиков, ладить с магистратом, главами купеческих и мастеровых гильдий…