Как-то Санька его, всё же, недооценила. Как только они поравнялись с подходящим, по мнению Росомахи, местом, Чен устроил небольшой взрыв, и в дыму Санька почти сразу же увидела фигуры нападающих. Стрелять было бессмысленно, и они напали всем скопом, как показалось с перепуга Саньке – человек пятьдесят. Диего, мгновенно очутившись на земле, перекинулся и ринулся в бой вместе с Россомахой и Харой. Санька поспешно ловила перепуганных коней, чтобы не разбежались, и, стараясь держаться за ними и за краем скалы, следила за сражением, на всякий случай сжимая в руке нож. Она так и держала его при себе, и как оружие, которым ещё ни разу не воспользовалась, и как талисман, которого даже немного побаивалась. Но больше всего она боялась момента, когда возникнет необходимость пустить его в ход; напряжённо наблюдая за боем, она молилась в душе всем богам и духам на свете, чтобы и в этот раз делать этого ей не пришлось.
Дым не рассеивался до конца, отчаянно воняя и мешая что-то разглядеть. Что было отлично слышно, так это рычание большого кота и боевой клич: «Хабас!» – Росомахи. Постепенно остатки дыма улетучивались, и вместе с ними редели силы противника: когда каменистая площадка у большой скалы окончательно освободилась от дыма, на ней в беспорядке валялись тела убитых, и продолжалась схватка между Харой и каким-то низкорослым, но очень шустрым дядькой в лохматой шапке и такой же лохматой шубе. Он визжал и вертелся, сверкая двумя кривыми мечами, подпрыгивая высоко, словно террорист из Контр Страйк. Россомаха, абсолютно невредимый, наблюдал за боем; в тот момент, как Санька смогла его разглядеть, он как раз, не отводя глаз от сражения и не меняя выражения лица, ударил кинжалом какого-то бедолагу, пытавшегося встать справа от него. Тот упал окончательно; Хара, до того момента уворачивающийся и чего-то выжидающий, перешёл в атаку. Виртуозно орудуя посохом и кинжалом, он сбил своего попрыгунчика с ног и прикончил ударом кинжала в затылок. Санька вздрогнула и зажмурилась; но тут же открыла глаза, посмотреть, что дальше.
Дальше был подсчёт нападающих и осмотр трофеев. Диего, так же ни капельки не пострадавший, сидел в стороне, наблюдая несколько презрительно, как Россомаха деловито осматривает трофейное оружие и украшения.
– Это Укок. – Заявил Хара, перевернув своего противника и осмотрев его амулеты и татуировки. – Странно, это уже земли Беи.
– Наверное, мародёрствовали на поле. – Предположил Россомаха. – И заметили нас. Смотри, сумки полные. – Он пнул сумку, где тяжело звякнуло что-то, в подтверждение своих слов.
– Ты сильно-то сбором трофеев не увлекайся. – Лениво заметил Диего. – Места впереди безлюдные, сбыть некому, идти далеко. Перевал впереди, дорога тяжёлая… Я понимаю, бандитские замашки ничем не перешибёшь, но ты уж сделай над собой усилие.
Россомаха титаническим усилием воли заставил себя проигнорировать это замечание, но желваки по скулам забегали, и краска в лицо бросилась, особенно после того, как Санька сказала:
– Диего прав, Россомаха, лишнее нам ни к чему. А вы уверены, что никто не явится им на подмогу, или не пустится за нами, чтобы отмстить?
Россомаха швырнул на землю то, что взял было в руки, и, не отвечая, пошёл к своему коню. Хара ответил, не скрывая укоризны в карих глазах:
– Кто его знает. Но золотые и серебряные вещи лучше взять, не пропадать же добру. Прости, кыдым, но никто большего брать и не собирался. Мы с Россомахой не первый день на свете живём, и уж как-нибудь сами догадаемся, что к чему.
