– А приятели твои уже уехали? – Спросила Санька. – Что ж они тебя не дождались?
– А зачем? Я ведь поеду с вами.
– Чего?! – Поразилась Санька.
– На самом деле ты рада. – Хмыкнул он, глядя на неё весело и нагло. – Только тебе стыдно признаться. Ладно, не признавайся. Сколько ты уже без мужчины?
– Не твоё дело. Мы скажем своё решение завтра. Пусть Россомахе станет получше.
– Тогда я переночую с вами. Мне податься некуда. Ты где спишь?
– У тебя что, денег нет?
– Нет. – Пожал он плечом.
– Что ж тебя так? Не за то ли, что сам виноват в своих проблемах?
– А вот это уже не твоего ума дело, деточка.
– Ладно. Тогда не моё дело и то, где ты будешь ночевать. – Санька встала. – Спокойной ночи.
– Меня зовут Ирбис. – Сказал он ей вслед.
«Похож!» – Подумала Санька. Вот так вот. Не тигр, а барс.
Войдя с лестницы, окунулась в тепло – здесь было гораздо теплее, чем внизу, – тишину и специфический запах лекарственных снадобий. Хара сидел у огня, задумчивый и грустный, Чен бдил возле Россомахи, уступил место Саньке.
Россомаха не спал, слишком больно ему было. Вот когда Санька вновь вспомнила своё благословенное времечко! Как обезболивающих-то не хватало! А ведь и антибиотиков днём с огнём не сыщешь, и если какое-то воспаление начнётся, ему конец. Щас бы ему пару таблеточек, и он бы спокойненько уснул себе, а так.… Сколько ему ещё мучиться? Санька мокрой тряпкой стёрла пот с его лица и шеи. Сидела подле него долго, потому, что он взял её за руку и, похоже, об этом забыл, а она отнимать руки не хотела. Мысли в голове бродили невесёлые. А с другой-то стороны, сама это выбрала, не просто так же полог мира её назад выбросил! И в чём-то Ирбис прав – она действительно зависла, не зная, куда податься и что делать дальше. А тут хоть какое-то заделье, да и шанс изменить судьбу её друзей появился, если только Ирбис, сука, не врёт. Росомаху было жалко.… Всех жалко было.
– Я скоро встану. – Прошептал Россомаха.
– Да не торопись ты.… Поправляйся. – Санька глубоко вздохнула. – Ты с друзьями.
Россомаха улыбнулся ей, довольной улыбкой, хоть и несколько бледноватой из-за боли.
– А я тебе что-нибудь расскажу, – подкинула ему леща Санька, – чтобы не так было больно. Хочешь?
– Хочу. – Тут же ответил он, и добавил справедливости ради:
– Но мне не больно!
– Ну, разумеется! – усмехнулась Санька. – Так что тебе рассказать?
– Про сражения. – Не колебался Россомаха. – Про великие подвиги.
– Тогда я тебе расскажу про спартанского царя Леонида и битву при Фермопилах. Идет?
– Да. А где это?
– В Греции. В Элладе. Помнишь?
– Помню.
Пришлось вкратце ознакомить его с обычаями и нравами спартанцев, напомнив ему про Елену Прекрасную, жену Спартанского царя. Эта история Россомахе не нравилась, возможно, потому, что напоминала ему его собственную; но он хорошо её помнил. Рассказ Саньки с самого начала так его увлёк, что он и в самом деле забывал про боль, бормоча про себя: «В узком проходе в скалах.… Ну, да», и в том же духе, а потом уже и про это забыл, затаив дыхание. Санька расцвечивала свой рассказ эпизодами из голливудских фильмов, чтобы было поинтереснее, и получилось круто, настолько, что к концу рассказа Россомаха просто впал в прострацию. То, что никто не спасся, но греки опомнились и разгромили персов, ему понравилось больше всего, хоть и заставило прослезиться. Когда Санька замолчала, он долго лежал, не шевелясь и глядя влажными глазами куда-то мимо Саньки, потом сказал:
