– Давай не раскисай. Потихонечку поползли обратно.
– Что-то я не могу. Меня тошнит. И голова кружится. Что-то я окончательно утратил жизненный ритм и динамику.
– Это ты утратил жизненный ритм и динамику!? Это Ленин в мавзолее утратил жизненный ритм и динамику! Давай шевели копытами.
Наши командиры взводов, поползли к траншеям.
– Володь. – Агеев впервые назвал по имени лейтенанта: – Ты это, мой конфуз особо не афишируй. Стыдно. С детства всяких порезов, укусов, уколов не переносил. Мне твоя версия с контузией больше нравится.
– Замётано. – Сказал Владимирский, благоразумно не упоминая о сучке торчавшем изо лба.
Как только они вернулись в траншею, к ним подскочил ротный и накинулся на Владимирского:
– Что за детский сад такой! Ты что лейтенант, за всех собираетесь делать всё сам!? Ты что не мог послать бойцов, на подмогу раненным? По вашей глупости я мог лишиться обоих командиров взводов!
– Лейтенант Владимирский стоял по стойке смирно перед ротным, выставив вперёд грудь, и выпучив глаза:
– Виноват!
– Что виноват? Нам бандитов через перевал не пропустить нужно, а уж потом погибнуть. Вы хоть это понимаете? – Уже каким-то отцовским голосом произнёс командир роты.
– Так точно. Товарищ капитан прикажите передовому посту отступить в траншеи. – За Агеева просил лейтенант, виду у того контузии.
– Агеев вы как?
– Нормально.
– Тогда отводите своих людей в траншею. – Теперь уже с материнской заботливостью в голосе, произнёс ротный.
– Есть.
– Позовите санитара. – Распорядился капитан.
Прошло пару часов. На перевале затихли вялые автоматные очереди. Молодые бойцы сидели в траншее куря и тихо разговаривая. Другая часть, не раздеваясь лежала в палатках, благоразумно поставленных с другой части перевала. Владимирский внимательно осматривал окрестности, в прибор ночного видения. Он даже вздрогнул от неожиданности, когда услышал голос капитана Сухорукова:
– Все в порядке?
– Так точно. Тихо, как перед бурей.
– Потери есть?
– Никак нет, только легкораненые.
– Хорошо.
– Товарищ капитан, а вообще, какие потери в первом взводе.
– Удивительно, но только один боец серьёзно ранен. Тот что сверху в будке наблюдал. Повезло, его взрывной волной вниз сбросило. Ранений никаких, так побило кирпичом и все же контузило сильно. Здесь и твоя заслуга есть лейтенант. Это ты здорово придумал, снайпера посадить на скалу. Молодец Геннадий, настоящий спец. Сидит тихо себя не обнаруживает, докладывал двух снайперов снял. Если бы не он, были бы двухсотые.
Вдруг у капитана затрещала рация, и в ней послышался голос капитана Будника:
– Капитан, капитан, улыбнитесь. К вам таранят два крупнокалиберных фагота. – Понятно было что это миномёты.
– Странник мой, дорогой, узнайте какие места, в оркестровой яме у фаготов?
– Один устанавливают перед лесной декорацией, другой потянули в трущобу.
– Тот, что перед декорацией ваш.
– Оркестр почти на месте. У нас полон зал зрителей.
– Ждём занавес. – Ответил ротный и дальше уже дал распоряжение Владимирскому, – давайте всех бойцов в укрытие.
– Сержант Валиев! Подымайте бойцов, всем в траншею! – Командовал лейтенант.
– Есть. – И Валиев спешно убежал.
– Как только бойцы первого взвода расположились в траншее, за леском что-то ухнуло, и со свистом пролетело мимо, так что взрыв произошёл где-то за перевалом. За ним последовал другой взрыв, третий, и началось представление конца света.
В этом кромешном аду, противник подбирался все ближе и ближе. Наконец бойцы Умара добрались до шлагбаума передового поста, и теперь прятались за железобетонными блоками, ведя оттуда интенсивный огонь.
