– Принимай командование ротой старлей, капитан геройски погиб. – И Владимирский отдал рацию Агееву.
– Лейтенант. Выносите тяжелораненых в первую очередь. Ступайте к машинам и проверьте, что там.
– Есть. – И лейтенант дав установку своим бойцам, заспешил к машинам, находящимися с другой стороны перевала. Все палатки были уничтожены миномётным огнём противника. Кухня тоже была разбита и лежала кверху колёсами. Машин не было видно совсем. На дальнем посту, с противоположной стороны от боевых действий, среди всеобщего хаоса, он увидел среди фундаментных блоков своих бойцов, во главе с прапорщиком Наливайко.
– Братцы, где машины? – Наливайко поднялся, отряхнувшись доложил:
– Все нормально лейтенант. Мы их вон за той скалой спрятали. А то сожгли бы падлы, попадись машины под обстрел. А что это у вас с лицом? Вы на людоеда похожи.
В этот момент, из темноты грянул ружейный выстрел.
– Сильно стрельбой тревожат? – Спросил прапорщика Владимирский, кивнув головой в темноту.
– Да не очень, мы их ответным огнём отгоняли, как только начнут стрелять.
– Приказ ротного, готовьте машины, повезёте раненных в посёлок.
– Товарищ лейтенант, прочесать бы дорогу. Машины пойдут, побить могут наших. – Сделал предложение повар Хабибулин.
– Где же вы их там в темноте найдёте. Только людей потерять можем. На это время нужно, а его у нас нет. И ещё, у нас каждый человек на вес золота. Вы давайте, возьмите мешки с песком и за лобовое стекло.
Солдаты грузили раненных. Отовсюду доносились стоны, даже кто-то плакал. Появился принявший командование ротой, старший лейтенант Агеев:
– Товарищи! Капитан Сухоруков геройски погиб, что бы не пустить врага за перевал! И с ним погибли наши товарищи. Что же, их смерти были напрасны, и мы теперь вот так дадим врагу пройти, и ударить в спину нашей группировке войск!? Братцы я попрошу вас, кто способен держать оружие останьтесь, продолжим защищать перевал.
Не так тяжело раненные бойцы, надеющиеся скоро покинуть этот ад замерли в растерянности. Глядя на них казалось нет такой силы, способной заставить их вернуться назад в траншеи.
Владимирский посмотрел на часы, и как-то задумчиво начал говорить, постепенно заражая своей энергетикой:
– Братаны. Мы же реальные пацаны. Мы же не маменькины сыночки! Да, нас ждут дома, но что нам там делать если мы себя не сможем считать настоящими мужиками! Через пять минут я пойду и один на один, в рукопашном поединке сойдусь с чеченцем, или грузином! Кто хочет увидеть зрелище для настоящих мужиков!? Ну!? Мы ещё живы! Давай покажем что мы настоящие русские солдаты, не хуже своих дедов и прадедов!
– К лейтенанту подошёл раненный в руку боец и сказал:
– Я осетин. Я не могу испугаться и убежать.
– Да, ты мужик! Для тебя билеты в первом ряду для зрелища.
– Раненые потянулись к Владимирскому, один с перебитыми ногами даже пополз.
– Спасибо дружище. Спасибо родной. В другой раз повоюем, теперь отправляйся в посёлок. Давайте в машину его. – Говорил с навернувшимися слезами Агеев, идя рядом с раненным, которого погрузили на носилках и несли к машине. В командирской рации зашумело:
– Эй капитан, ты все ещё улыбаешься? С тобой говорит Аслан, заместитель Умара.
– Я тебя слушаю Аслан. – Очень спокойно ответил Агеев.
– Слушай капитан, ты же знаешь нас много. Мы все равно перейдём перевал, уходите.
– Допустим. Но не так быстро и не многие из вас перейдут перевал. Уходите сами.
