Орга́н ливадийский, берущий у моря взаймы
гудение раковин, шорох, волнение, шум,
заблудших избавит на час от тюрьмы и сумы,
даря утешенье взамен растранжиренных сумм.
Светильник горит, и на ёлке – цветные огни.
В сочельник, у края земли, – нужно слушать орга́н.
С трубою труба говорит, значит, мы не одни.
И пальцем слюнявым листает листы Иоганн.
И, вторящий Баху, возносит из бездны слова
Франц Шуберт безумный – Святую Марию зовёт.
И коль со слезою роняет печаль голова,
то правду тебе говорили про «вечный живот».
Девчонка играет, убрав на затылок пучок
излишних волос; и жужжит в судьбоносной трубе
поломанный клапан – живой громовержец-жучок,
но он не помеха молитве – товарищ в мольбе.
Ни смирны, ни ладана, Господи, нет у меня,
да – кроме любви – за душою и нет ничего…
Сосна италийская тает в окошке, маня
в безснежье, в теплынь, в торжество волшебства, в Рождество.
Сюда мы входили, когда ещё было светло,
а вышли под небо, когда уже стала звезда.
Кто к счастью стремился, тому, говорят, и свезло.
Охрипшие трубы. Так счастье вздыхает, да-да.
14 января 2006 г.
