– А вот только попробуй! – продолжала бесноваться бабка. Она уже отпустила мальчика и две свои освободившиеся руки воздела к небу. Стала обращаться к нему с просьбами и проклятиями дочери и зятю, который, до этого возившись с машиной, оторвался от неё и с удивлением посмотрел на тёщу. А она:
– Вы отсюда выехать не сможете! А если выедете, то и ста метров не проедете!
– Это почему же?
– Вы ещё не знаете меня!
Она разразилась грязной бранью. Проклятия, казалось, достигали туч и прямо ощутимо, возвращались на землю усилившимся ветром и дождём. Олег хорошо помнит, что посмотрел на небо, так поразившее его.
Сквозь тёмную тучу, которая висела прямо над их домом,( а дальше было по-прежнему ясное небо), мальчик увидел огромные широко расставленные серые глаза с продольными, как у кошки, зрачками.
Они заглянули прямо в душу ребёнку и пронзили его жутким холодом, пригвоздили к земле никогда раньше не испытанным в такой степени страхом.
Олег подумал, что так, наверное, могла смотреть на Кая Снежная королева из сказки, которую недавно читала ему мама. Он кинулся к ней, несмотря на страх, пересиливая ступор:
– Мама! Мамочка! – то и дело восклицал, как будто предчувствовал, что видит мать в последний раз и не хотел отпускать её.
– Не бойся, сыночек. Завтра мы за тобой приедем. Давай дадим бабушке привыкнуть, что уезжаем. Да?
Олег нехотя кивнул, глядя на мать огромными, полными слёз глазами. Эти слёзы не давали как следует рассмотреть каждую чёрточку мамы. Да и не надо. Мальчик и так знал все эти чёрточки и с закрытыми глазами мог увидеть их.
Дождь усиливался, а действие только разворачивалось. Олег со страхом увидел, как бабка стояла возле дома прямо под тучей с высоко поднятыми прямыми руками, которыми она в исступлении периодически взмахивала. Дождь уже намочил её одежду, ручьями сливался сверху вниз. Волосы превратились в сосульки, а бабка всё стояла.
Отец между тем завёл машину, усадил мать и начал разворачиваться, чтобы выехать на дорогу. Но бабка встала перед машиной, раскинув руки. Рот её превратился в тёмную пещеру, из которой вырывались какие-то крики, глаза горели. Было впечатление, что они сейчас начнут метать молнии. Но отец всё равно ехал, медленно, по сантиметру подвигая женщину.
Тогда бабка вытянула руки вперёд, напряглась и стала толкать машину назад, не прикасаясь к ней. Движение застопорилось, а потом и впрямь машина поехала задом наперёд назад, к обрыву.
Было видно, как отец всеми силами пытался восстановить движение, но ему это не удалось. Машина наехала задними колёсами на край оврага, а потом стала сползать вниз, пока не рухнула с высоты.
Всё произошло очень быстро. Мальчик даже не успел опомниться. В ушах его до сих пор, хотя на самом деле всё стихло, стояли звуки. То есть их невообразимое смешение – рёв мотора, крики отца и матери и почти вой бабки.
К тому же присоединились звуки грома с разрядами молнии. Запахло электричеством, жжёной резиной, потом парами газа от взрыва. До Олега медленно доходило, что машина взорвалась.
Он кинулся вниз с обрыва по знакомой тропинке и увидел внизу горящую груду металла. Огонь полыхал почти до вершины обрыва. И никаких звуков, кроме тех, что всегда сопровождают огонь.
Мальчик хотел кинуться в него, да оказавшаяся рядом бабка не пустила, крепко обхватив руками. Он вырывался, брыкался, неистово кричал, но даже крики бабка не выпускала наружу, зажимая рот руками.
