Уселись они на ствол крупнокалиберной гаубицы. Перевозили эти гаубицы образца 1918 года, сняв ствол с лафета – на специальных повозках. В эту повозку и попала бомба. Повозка перевернулась, ствол скатился. На него и сели наши артиллеристы.
Через какое-то время подъехали саперы. Начали деловито осматривать брошенные немцами орудия и грузовики, а один из них отделился от группы и подошел к артиллеристам. Был он по-азиатски узкоглаз.
– А спорим, я за кисет махры через ствол этой пушки пролезу!
Артиллеристы заржали. Гаубица была, конечно, крупнокалиберная, но что такое крупный калибр? 150 мм! В такую дырку голову не просунешь, не то что плечи.
А азиат снова пристает: пролезу и все тут! Поначалу ребята решили, что тут какой-то подвох детский, основанный на игре слов или еще чем-то. Бывают такие загадки. И чтобы азиат их не подловил, тщательно обговорили условия – вот через эту дырку натурально влезть, а отсюда вылезти… Поспорили.
– Только вы мне казенник откройте, – сказал азиатский сапер, – а то я не знаю, как оно тут у вас открывается…
Артиллеристы открыли затвор, сапер встал на четвереньки и начал просовывать в ствол голову. Просунул! Потом плечи. Потом весь влез. И вскоре вылез с другой стороны. Встал, отряхнулся, забрал свой кисету богов войны и уехал со своими коллегами-саперами, которые к тому времени уже освободились от изучения трофеев на предмет их заминирования.
Надо ли говорить, что артиллеристы были совершенно потрясены?..
История 3
Параллельная кухня
Алексей Бысько, на момент рассказа – пресс-секретарь Московской городской думы:
– История, конечно, фантастическая, совершенно необъяснимая. Ну то есть я могу ее объяснить, но для этого нужно строить гипотезы о параллельных мирах. Хотя, почему бы и нет?..
Я тогда работал в журнале «Россия молодая». Заболел и на работу не пошел. Не помню, то ли грипп у меня был, толи ОРВИ, а, может, ОРЗ, неважно… Лег поспать на диван. А когда проснулся, закутался в халат, которым накрывался во сне, и полусонный пошаркал в тапках на кухню. Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп…
Захожу на кухню и вижу… То есть в том-то и дело, что не вижу – не вижу того, что должен был бы видеть: кухня – пустая! В ней нет мебели. Ни стола, ни холодильника, ни табуреток, ни шкафов… Ничего! Через секунду я понял, почему нет мебели: на этой кухне делали ремонт, поэтому всю мебель вынесли. Стены и рамы свежеокрашены – в нос мне ударил запах свежей краски.
Одна-единственная вещь «из мебели» была на кухне – часы-ходики. Они висели на свежеокрашенной стене. Тик-так, тик-так… И поскольку мебели-то нет, в кухне – акустика пустого помещения. Гулко стукают ходики – звуки не гаснут в мебели, а отражаются от стен. Ну, бывает так, когда из комнаты всю мебель вынесешь, гулко становится, эхо получается.
Открыта форточка. Почему она открыта, я сразу понял: чтобы запах краски выветрился. И поскольку форточка открыта, с летней улицы раздаются крики играющих на детской площадке детей.
И вот я стою и смотрю на все это. Не знаю, стоит ли пояснять, что я не делал никакого ремонта на кухне! Я никуда не выносил мебель. Не красил стены! И часы-ходики на стене не мои. Но все это я вижу. Слышу. Обоняю…
Одуряюще пахнет краской.
Гулко стукают ходики.
Со двора слышатся детские крики.
Что это?.. В полном отупении я вернулся назад в комнату и увидел…
Увидел то, чего не заметил, спросонья встав с дивана. В комнате стояло
