Русские Истории - страница 4

Он кивает, он согласен, а ты радуешься своей проницательности, что-то болтаешь, совершенно не слыша саму себя. Извлекаешь из анналов кухонной утвари новенькую изящную, ровно на две чашечки, золоченую кофеварку, отражаешься бегемотной улыбкой в ее магазинном блеске, позвякиваешь длинной ложечкой по изогнутым стенкам, заливаешь в девственную полость прохладную воду, сверху горкой насыпаешь намолотый им кофе (ты доверила ему это сугубо мужское занятие), топишь пахучий порошок, ставишь неиспытанную красавицу на чуть заметный огонь и ждешь.

Флюиды заморского чуда будоражат, беседа замедляется, почти замолкает, ты наполняешь тишину звоном старинных полупрозрачных фарфоровых чашечек, сервируешь стол: конфеты (самые-самые), набор крохотных пирожных для услады кончика языка, вазочка с вареньем из дикой клубники, шесть лимонных солнышек на блюдце, сливочник со сливками. Пенка на кофе опасно подрагивает, теперь ты держишь кофейник за деревянную ручку, готовая снять напиток с огня в любую секунду. Он неслышно дышит тебе в спину, ты чувствуешь это взволнованной кожей и еще больше распаляешься. Скорей бы обмакнуть пылающие губы в горячую жидкость, чтобы утопить в ней дрожжевое смущение.

И вот она, благоуханная, разливается по чашечкам буро-золотым водопадиком. Ты опять излишне суетишься, стрекочешь, несколько раз предлагаешь и то, и другое. Он мягко касается твоей дрожащей руки, пытаясь умиротворить тебя своим теплом и счастливо-пьяным взглядом. Ты расплываешься в улыбке, говоришь «У-ух» и делаешь первый глоток.

Вместе с кофе на языке ощущаешь нечто. Овальное, как семечко, довольно крупное и незнакомое языку. Ты брезглива до патологии, пуглива и отрицательно выдрессирована жизнью на всякую мерзкую, насекомообразную живность. Ты вывела всех тараканов предыдущих жителей твоей квартиры два года назад. Ты чистоплотна и отмыла после них до блеска свое жилище. Но кофеварка, подаренная когда-то мамой, хранилась в коробке нетронутой много лет. На ее дне испустил дух один из шестилапых. Но ты слишком волновалась и не сполоснула сосуд для кофе. Коричневый труп слился с цветом напитка, проварился вместе с ним, продезинфицировался при 100 градусах по Цельсию и оказался (к счастью!) в твоей, а не его, чашке.

Ты влюблена и не можешь отдаться инстинктивному порыву заорать и выплюнуть гадость. Ты прижала ее языком к небу и боишься проглотить вместе с кофе, дабы не излиться рвотой перед дорогим гостем. Он мечтательно размешивает ложечкой сливки, хвалит твои кулинарные способности, не сводит с тебя глаз. Ты объята ужасом и незнанием что делать. Бежать в туалет или ванную, плеваться там, брызгать водой, чтобы ополоснуть рот, – подозрительно. Выложить изящно таракана на ложку – невозможно. Что подумает гость о твоей чистоплотности и сможет ли он вообще когда-либо после этого пить твой кофе? Любовь душит, кофе обжигает рот, таракан выворачивает кишки. Еще немного – и мужчина твоей мечты заметит в полумраке кухни твое странное состояние. Мозг ищет выход, подмышки заливает пот, к горлу подступают кашель, икота и чих одновременно.

Спасает телефонный звонок из комнаты. Долгий, пронзительный. Ты пожимаешь плечами в знак извинения и вылетаешь из кухни. Хватаешь на бегу керамическую вазу и освобождаешься от неудачного глотка. Таракан плюхается на дно, смешанный с кофе и слюной, ты посылаешь ему вслед еще несколько судорожных плевков и, роняя трубку, кричишь счастливое: «Алло-о!»