В первый период, относящийся к началу президентства В. Путина, фактически была не только продолжена двусмысленная, противоречивая и непоследовательная линия предыдущего десятилетия на проведение с Японией переговоров о заключении мирного договора «путем решения вопроса» о «принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи», но и предпринята крайне опасная и, как показало время, ошибочная тактика «заигрывания» с официальным Токио путем реанимации давно утратившей свое значение (и политическое, и правовое) и «несостоявшейся» статьи 9.2 Совместной советско-японской декларации 1956 г., о чем говорилось выше.
Эта «установка» была зафиксирована в Совместном заявлении Президента РФ и Премьер-министра Японии о принятии Российско-японского плана действий от 10 января 2003 г.
В этом смысле позиция российской исполнительной власти резко контрастировала с мнением общественности и позицией парламента (Государственной Думы – далее ГД) страны о безосновательности и неприемлемости каких-либо территориальных уступок Японии, выраженной в Рекомендациях парламентских слушаний 2002 г.
Эта позиция официальной Москвы давала японской стороне – как и ранее в период президентства Ельцина – основания считать, что Россия готова на уступки не только «двух островов» (в действительности, как уже отмечалось, эта группа из более чем полутора десятков островов, входящих в состав Малой Курильской гряды), и что ее можно «додавить» в отношении других «северных территорий» (Кунашира и Итурупа), дополнительно усиленное односторонней передачей РФ Китаю в 2004 г. «спорных» – с точки зрения Пекина – островов на реках Аргунь и Амур, создавшей очевидный и весьма опасный международный прецедент, к которому сразу стала апеллировать Япония.
В этой связи вполне закономерно, что – в ответ на эту инициативу Москвы – официальные японские власти выступили с заявлением о том, что решение т. н. «территориального вопроса» возможно только при условии «возвращения Россией всех северных территорий», наиболее четко и твердо озвученное премьер-министром Японии Д. Коидзуми.
Такая бескомпромиссная позиция японской стороны очевидно «отрезвила» политическое руководство РФ и вызвала ответные заявления МИДа РФ, из которых наиболее важным и принципиальным было заявление «О проблеме мирного договора в российско-японских отношениях» от 22 июля 2005 г., где впервые за постсоветский период обсуждения территориальных претензий Токио было дано правовое обоснование законности принадлежности РФ всего Курильского архипелага, и также впервые острова Шикотан и Хабомаи были официально названы «островами Малой Курильской гряды».
Окончательный перелом ситуации произошел в 2009 г., когда японским парламентом была принята поправка к «Закону о специальных мерах по содействию решению проблемы Северных территорий» – где южные Курилы впервые на законодательном уровне были объявлены «исконно японской территорией» – а также утверждена японским правительством новая редакция т. н. «Основного курса по содействию решению проблемы Северных территорий» по практической реализации данного решения парламента.
Наиболее жесткая реакция на эти действия Токио с российской стороны последовала от ГД РФ, принявшей 24 июня 2009 г. по этому вопросу специальное заявление.
После этого политическим руководством РФ была окончательно сформулирована четкая и понятная – и, как показывает история российско-японских отношений, – единственно верная в данной ситуации позиция, смысл которой сводится к тому, что «
