…И вот однажды вечером в квартиру, где Юра жил с матерью Лией Павловной, позвонили люди в штатском.
– А в чём дело? – забеспокоилась женщина.
После того как её оставил муж, Юра, лишившись отцовского воспитания, совершил несколько неблаговидных поступков и озаботил сотрудников детской комнаты милиции.
– Ваш сын переписывается с американкой и выдал государственную тайну, – прозвучал суровый и совершенно неожиданный ответ.
Лия Павловна понимающе испугалась (её бывший муж увлекался антисоветчинкой) и побежала собирать Юре смену белья, а также провизию на первое время. Но один из пришедших, пожилой, интеллигентный мужчина в самых массивных очках, к которому остальные уважительно обращались «Юрий Владимирович» или «товарищ председатель», успокоил встревоженную мать:
– Не беспокойтесь! Я просто поговорю с тёзкой. Вы позволите?
– Да, конечно…
Оказавшись в комнате наедине с мальчиком, Юрий Владимирович очень серьёзно спросил:
– Ну-с, молодой человек, рассказывайте, что было у вас с Самантой Смайл?
– Ничего… – залепетал подросток.
– Родину обманывать нельзя! – «Товарищ председатель» грустно посмотрел на школьника сквозь толстые дымчатые стекла.
– Всего один раз…
– Конкретнее!
– Два раза…
– Ещё конкретнее! – поморщился Юрий Владимирович.
– Целовались.
– И всё?
– Нет.
– Что ещё?
– Ещё она просила потрогать её там…
– Там? Это хорошо!
– Правда? – удивился мальчик. – Вы только Ленке Зайцевой ничего не говорите, ладно?
– Не скажу, тёзка, не бойся! А теперь слушай меня внимательно! Готовится ответная поездка учеников вашей школы в Америку. Жить вы будете в семьях. Прямо сейчас, при мне, напиши Саманте о том, что ты не можешь забыть ваши поцелуи и то, что у неё там!
– Я не знаю, как это по-английски, – смутился мальчик.
– Мы подскажем. Напиши, что очень хотел бы пожить в её семье. Понял? Остальные инструкции получишь позднее… – и он вручил Юре обычный транзисторный приёмник «Сокол» в кожаном футляре. – Запомни: прибор должен быть всегда включен и настроен только на вот эту волну, – Юрий Владимирович постучал ухоженным ногтем по красной стрелочке.
– А если сядут батарейки?
– Не сядут. Я умру, ты на пенсию выйдешь, а они все ещё не сядут… – впервые за время разговора улыбнулся «товарищ председатель». – Твой позывной – «Орлёнок». Мы – «Гнездо».
Не стоит рассказывать, как тщательно готовили делегацию школьников, как учили вести политические дискуссии, ходить по трое, не терять сознание при виде немыслимых магазинных витрин. В Америке Юра поселился в доме Бобби Смайла, преуспевающего торговца ортопедической обувью. Его жене Хелен, пышноволосой блондинке с формами куклы Барби и белоснежной, как сантехнический фаянс, улыбкой, русский мальчик сразу понравился. Она кормила его пудингами, приговаривая: «Ешь, бедненький, у вас ведь в России все, кроме членов партии, голодают, не так ли?» Юра, конечно, возражал, с трудом рассказывая по-английски о продовольственной программе, принятой на недавнем съезде КПСС. В свободное от дискуссий время он купался в бассейне, бегал по зелёной лужайке наперегонки с Сэми и томился в гостевой спальне, пятой по счёту, прислушиваясь к молчащему приёмнику «Сокол». На четвертую ночь вдруг аппарат заработал, и тихий голос приказал:
«Орлёнок, Орлёнок, я Гнездо, слушай и запоминай!»
Согласно полученным инструкциям, на следующий день Юра увлёк Саманту в парк, поцеловал её, потрогал там, где она хотела, и поведал страшную тайну о том, что её отец никакой не торговец ортопедической обувью, а полковник ЦРУ, куратор безумного проекта «Когти». Это по его заданию спецгруппа выкрала из Москвы Змеюрика, чтобы наладить промышленный вывод страшных летающих ящеров и уничтожить, в конце концов, человечество, ибо СССР насилия не потерпит и сделает с Нью-Йорком то же самое, что Америка сделала с Хиросимой. Теперь от Саманты зависит судьба цивилизации! Поплакав и несколько раз повторив задумчивое слово «shit», которому в спецшколе Юру не обучили, она, как всякая нормальная американская девочка, охотно согласилась принять участие в спасении мира. Но что надо делать? Об этом Юре во время следующего сеанса связи рассказал приёмник «Сокол».
