Так что в той войне маленькая Япония выступила агрессором. Нельзя это забывать!
По всей России начались стихийные патриотические митинги.[55] И война в целом складывалась в нашу пользу, несмотря на гибель прекрасного адмирала С. Макарова (вместе с ним при взрыве броненосца «Петропавловск» 31 марта погиб художник В. Верещагин).
Японский блицкриг не удался, война затягивалась. Это работало на нас, так как длительная борьба была японцам не под силу, однако «либеральная общественность» стала выражать недовольство. Либералы всегда недовольны, когда что-то складывается в пользу России…
Они такими были всегда.
«Русский либерализм… есть нападение не на русские порядки, а на самую Россию. Мой либерал дошел до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьет свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нем смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, все», – писал Ф. Достоевский в «Идиоте».
Либеральная пресса плевалась желчной ненавистью к армии, царю и стране в целом. Это расшатывало Россию, и без того измученную сражениями.
Кстати, вопреки расхожему мнению, воевали тогда серьезно. «На фронте (с обеих сторон вместе) было сосредоточено свыше 600 тысяч бойцов – число, не превзойденное до тех пор в истории войн».[56]
Для подкрепления флота понадобилась переброска кораблей на Дальний Восток. И тут возникла новая проблема: черноморцев заперли англичане, не позволили им выйти в океан через Дарданеллы. Воевать еще и с Британией было бы чересчур…
Пришлось через полмира гнать флот Балтийский. Его тоже всячески тормозили: не давали заправляться углем, перекрыли Суэцкий канал, так что пришлось огибать всю Африку. Моряки устали, техника износилась. Так британцы добавочно помогли своим марионеткам – японцам.
Наша крепость Порт-Артур защищалась героически, были еще ресурсы и решимость солдат. Но 19 декабря командующий А. М. Стессель внезапно сдал крепость. Неизвестно, трус он или предатель, но по авторитету России это ударило сильно.
Англосаксы не ограничились внешней агрессией – они нагнетали внутреннюю смуту. И не только руками либералов. Эсер Б. Савинков писал: «Член финской партии активного сопротивления, Конни Циллиакус, сообщил Центральному комитету, что через него поступило на русскую революцию пожертвование от американских миллионеров в размере миллиона франков, причем американцы ставят условием, чтобы эти деньги пошли на вооружение народа, и распределены были между всеми революционными партиями».[57]
Американский банкир Якоб Шифф за финансирование Японии и русской смуты даже получил японские ордена Священного сокровища и Восходящего солнца.
Деньги пришли, полгода потребовалось для «освоения бюджета»…
В Петербурге с начала века набирал популярность священник Георгий Гапон. Помимо чтения модных проповедей он сводил рабочих в подобие профсоюза – и был связан с полицией, что не особо и скрывал.
Лавину смуты обрушил пустяк: увольнение четырех рабочих Путиловского завода, который, между прочим, выполнял важный заказ для японского фронта. Без разницы, было это увольнение справедливым или нет: некие силы ждали повода. Не этот – нашелся бы другой.
28 декабря 1904 года гапоновцы потребовали от директора завода вернуть четверых обратно и выгнать мастера, который их уволил. Директор отказал. К чести Гапона надо отметить, что он не сразу воспользовался предлогом, а пару дней пытался убедить нескольких серьезных начальников.
