В судьбе и сердце…
***
Только мы иною
Досадой окручинились тогда.
Пусть не стряслась великая беда,
Но сколько можно этаких прохвостов
Пускать во стан? Ведь знамо же, одно
Горазды: тайно, вычурно, темно
Вещать и потихонечку весь остов
Подтачивать соборный…
и ожгла
Догадка нас – так вот он, корень зла,
Вот чем взострён лазутчик сатанинский,
Любой гонец зловестия и тьмы —
Соблазном праздномыслия!.. И мы,
Ему внимая, растравляем низкий,
Животный наш инстинкт, по всем чертам
Предивно схожий с тем, на чём Адам
Когда-то погорел, прельщённый Змием
И Евою, вкусив запретный плод.
Блуд, похоть любопытствия – оплот
Всей нечис, в подглавке 10ти. Лишь вслушайся, поди им
Подпой или поддакни, хоть чуток,
И ты – готов. Увязнул коготок…
16. Из главы 16-й
СИЛА ВТОРАЯ.
(Эта, самая объёмная глава книги, оказалась попорченной сильнее остальных. Даём более-менее цельные куски. Другие, из тех, что удалось восстановить, см. в Приложении в подглавке 10. «Настёна») …………………………………………………
…………………………………………………
…Настёнка, диво дивное!.. Ну что же,
Предлог хороший, упустить негоже…
Я вышел в коридор, и в полумгле
По половицам хлибким и скрипучим
Побрёл, шатаясь, будто на зыбучем,
Расхристанном пиратском корабле.
А дом и был, считай, гнездом пиратским:
Чуланчики, закуты… вот где «братцам»,
Бродягам-то раздольице!.. Но где
Настёнка?.. Дверь толкнул. – Темно… другую…
И третью… и – увидел дорогую,
Да как увидел! – В полной наготе.
У зеркала, средь крохотной светёлки
Стоит, коса распущена… заколки
Неспешно разбирает… и черны
Власа её, пролитые волною,
Всей плоти нестерпимой белизною
Ещё чернее – в синь оттенены…
………………………………………………………..
………………………………………………………..
– «Ну, что опешил?.. Хороша Настёна?.. —
Меня завидя, вовсе не смущённо
Спросила, повернулась… подошла
И обвила руками… и мгновенно
Всё зашаталось – пол, кровать и стены,
И зеркало расплылось в зеркала…
………………………………………………………
………………………………………………………
…о Боже, что творилось в этой смуте,
В тумане этом!.. Жаркой каплей ртути
Она металась в белых простынях,
И задыхаясь в чёрных, влажных космах,
Я продирался, плыл сквозь недра – в космос,
Плыл в чёрных звёздах, в золотых огнях.
Хотелось до конца, совсем забыться
И в бездне бездн зарыться, раствориться
И никогда на землю не сходить,
Обволокнуться тёплой, млечной влагой,
И плыть в мирах, и косной, звёздной тягой
Протягновенный ужас бороздить,
Хотелось раздавить её, такую
Беспомощную, жалкую – тугую,
Мерцающую капельку огня,
Огня, руды, неясного начала,
Чтоб источилась, чтоб иных не знала
Начал, изничтожаясь, – лишь меня!..
Но капелька упругая мерцала
И в бездне бездн, как будто отрицала
Саму возможность безначалья, тьмы,
И я всплывал, влекомый долгим кликом,
И вновь склонялся над безумным ликом,
И вновь сквозь бездны проплывали мы…
………………………………………………….
………………………………………………….
… – «Что, хороша?.. – Уже смеясь, играя,
У зеркала стояла, собирая
Размётанные кудри – ты гляди,
Заснул, никак?.. Оденься, сделай милость…»
***
В жару, в смятенье я гадал: приснилось?
Иль впрямь она колдунья?.. На груди
Под левым, ало вспухнувшем по-детски
Сосочком пламенел тревожный, резкий
Косой рубец… я подошёл, слегка
Коснулся, пальцем проведя несмело…
– «Что это? Нож?..»
– «Он самый… было дело…
Как видишь, не доделали. Пока…»
***
И, одеваясь, в прозаичном тоне
Поведала как сиротой в притоне
Подпольном очутилась…
затворил
Сосед-подонок, благодетель якобы,
В бордель для извращенцев и маньяков,
Где чуть ли не в цепях «гостям» «дарил»
