Русский плен. Невыдуманные истории - страница 20

До операции дело не дошло. Когда оставалось всего несколько дней, отец сказал маме, мол, спортсменов домой не зови, – дай им денег на ящик водки, пусть помянут…

Можно только догадываться, почему люди, с которыми его всю жизнь связывала сердечная дружба и спортивное братство, в последний момент стали ему безразличны. Но мне кажется, что эпизод со сдачей крови сыграл в этом какую-то роль.

Ящик водки вам цена, дорогие товарищи. А в доме моём вам делать нечего.

Чёрный ворон в зоологии именуется «вороном обыкновенным». На самом деле это одно из необыкновеннейших живых существ, о чём как нельзя лучше свидетельствует его неназойливое, но постоянное присутствие в народных эпосах и песенном фольклоре. Как и то, что мифологический ворон живёт триста лет, хотя реальный – в среднем в двадцать раз меньше. Зато орнитологи расскажут много удивительного о его интеллекте, о способности имитировать звуки и человеческую речь (не из этого ли возник шедевр Эдгара По?), об особенностях воронова социума. Интересно, что ручные вóроны доживали при хозяине до 75 лет – примерно как он сам.

Антон Кабаков. Ворон

Я поначалу поражался, когда встречал их в городе. Как же «Красная книга»? Вероятно, по каким-то причинам их стало значительно больше – война и смерть совсем не обязательные спутники этой невесёлой, что ни говори, птицы…

Первые же встречи были в молодости на лоне Алтайских гор. Собственно, стоит ли называть «встречей» возможность увидеть одного или нескольких воронов издали и полюбоваться красотой их полёта или парения? А в воздухе они прекрасны!

Но один из эпизодов мне запомнился.

Наша группа встала на так называемую днёвку в замечательном месте: у небольшого озера, среди кедров и скал под северными срывами горы Аккая. Когда остановка не вынуждается непогодой, такие дни просто великолепны: не надо шагать по горной тропе под рюкзаком с заливаемыми потом глазами, можно забыть о ноющих под лямками плечах и дать поджить стёртым ногам, а самим неторопливо поесть и выпить чаю, даже позагорать… Одним словом, отдохнуть.

Я же наметил себе особый отдых: взобраться на гребень, огибая вершину Аккаи с востока, по дороге посмотреть на верхние Байюкские озёра, расположенные в тундровой зоне и редко посещаемые туристами, – просто побродить часов пять-шесть налегке. Оговорили с руководителем примерный маршрут, я надел кирпичного цвета робу, которая бросилась бы в глаза, если не дай бог чего… И отправился.

Не буду заводить речь об озёрах, хотя они запомнились – и мёртвое, и живое, а я окунулся в оба. На гребне же, в сущности, нечего описывать: величие открывающейся панорамы выражает себя в безмолвии, не в словах… Гребень оправдывает своё название только при взгляде с севера, представляя собой отнюдь не скальный нож, как может показаться снизу, но протяжённое и полого снижающееся на юг плато, словно вымощенное камешками и плотной глиной.

Я располагал тремя часами и возможностью оценить погоду: на десятки километров вокруг ни единого облачка… Послеполуденное солнце в лёгкой дымке, передо мной плавно снижающаяся и удобная для ходьбы поверхность безо всяких видимых препятствий. Почему не пройти немного на юг и не осмотреть сверху долину одноимённой реки?

Препятствие оказалось невидимым. Я шёл на юг в тишине и покое – и вдруг наткнулся на стену встречного ветра, буквально не позволявшего идти дальше. Стоило отойти на пятнадцать-двадцать метров назад – он переставал ощущаться. Несколько раз я подходил к его незримой границе – но скорость и устойчивость потока не менялись. Странное дело: сильнейшей ветер нёсся по горной пустоши и с ничем не выделяющегося места поднимался вверх, оставляя меня в клине штиля у поверхности земли…