С 1960 по 1985 год производство электроэнергии в СССР – а это один из важнейших экономических показателей – выросло ровно в пять раз. Еще больший прогресс наблюдался в области международной торговли: за те же годы советский внешнеторговый оборот вырос в 14 раз, с 10 млрд до 142 млрд рублей. Если в 1950 году СССР торговал с 45 странами, то в 1986-м уже со 145. Этого экономического темпа и опасался Запад.
В 1980-е годы крушившим советский строй «бульдозером перестройки» стали работники заводов и фабрик. Изучавший социологию рабочего движения и реформы того времени Борис Иванович Максимов дает такую периодизацию этапов:
• первый: активное участие рабочих в действиях по улучшению советского строя под знаменем социализма и с риторикой идеологии рабочего класса;
• второй: переход от улучшения социализма к критике советских порядков без отказа от социализма в целом, хотя рабочих и использовали в качестве разрушителей системы;
• третий: рабочие поддержали переход к рынку, но молча. Они выступили в роли соисполнителей преобразований сверху. Они следовали иллюзиям народного капитализма, за прежнюю систему не держались, новая не пугала ввиду незнания и непонимания того, что происходило;
• четвертый: кардинальный переход к протесту против новых порядков. Недовольство ими стало всеобщим, его усилило возмущение большим обманом. Это восприятие не вело к практике, рабочие находились под гипнозом неотвратимости (необратимости) реформ, входили в положение руководства, лишения воспринимались как неизбежные, почти как стихийные бедствия.
Из всего этого видно, что ни на одном повороте хода этих событий рабочие не выступили как исторический субъект, как общность, сплоченная развитой информационной и организационной системами. Как только они лишились представительства в Коммунистической партии Советского Союза (КПСС), профсоюзах, министерствах и СМИ, обрушились те связи, которые соединяли их в общность, дееспособную и даже могучую в советских условиях. Они вновь стали группой-в-себе – рабочие есть, а общность демонтирована.
1.3. Советский и национальный менталитеты
Пришедшая после Леонида Ильича Брежнева властная команда сформировалась в мировоззренческом вакууме и идеологическом застое, она была уже проникнута антисоветизмом. Михаил Горбачев, Александр Яковлев, Эдуард Шеварднадзе находились под сильным влиянием своих сверстников-шестидесятников, корифеев еврокоммунизма и идеологов пражской весны. Проскочив социал-демократию, они сблизились с неолибералами типа Маргарет Тэтчер, но это было скрыто от публики.
Мировоззренческий кризис порождает кризис легитимности политической системы и следующий из него кризис государства. Необходимым условием крушения советского строя было определенное состояние сознания.
«Мы не знаем общества, в котором живем».
Юрий Владимирович Андропов, председатель Комитета государственной безопасности (КГБ) СССР в 1967–1982 годах
В 1970-1980-е годы это состояние ухудшалось: незнание превратилось в непонимание, а затем враждебность, дошедшую у части элиты до степени паранойи.
Незнанием была вызвана и неспособность руководства выявить и предупредить назревающие в обществе противоречия, найти способы разрешения созревших проблем. Оно привело общество к неспособности разглядеть опасность начатых во время перестройки действий по изменению общественного строя, а следовательно, и защитить свои интересы. Гуманитарная культура СССР не смогла хорошо интегрироваться с социально-научной рациональностью.
