Переночевав в Шарукане, русская рать наутро двинулась к другому городу – Сугрову. Здесь русских уже не ждали с распростёртыми объятьями. Город был взят приступом и сожжён.
24 марта, в пятницу, у речки Дегея русское войско встретилось с передовыми частями половцев. В жестокой сече степняки были разбиты, а русские на следующий день отпраздновали воскресение Лазаря и Благовещение и тронулись дальше.
В страстной понедельник (27 марта) показалась вся половецкая орда. Половцы пришли в невиданном множестве («тьмы тьмами», по выражению летописи) и обступили русские полки на реке Сальнице (правый приток Северского Донца). Русским пришлось тяжко, и не случайно летописец рассказывает об ангеле, который во главе небесных сил пришёл на помощь христианскому воинству. Впрочем, судя по тому, что ангел сражался впереди полков Владимира Мономаха и Давыда Святославича, именно их усилиями половцы в конце концов и были опрокинуты. Князья прославили Бога, давшего им такую великую победу, и повернули домой, прихватив уже привычную степную добычу: «полона много, и скоты, и кони, и овце».
Разгром донской орды был довершён в 1116 г., причём уже силами одного Переяславского княжества. Сын Мономаха Ярополк отправился на Северский Донец по следам своего отца, снова взял города Шарукань, Сугров, да ещё какой-то Балин и вернулся с большим полоном.
Половецкое господство в бассейне Верхнего Дона было сломлено навсегда. Местные аланские князьки перешли на русскую службу; дочь одного из них стала женой Ярополка Владимировича. Под тем же 1116 г. летопись сообщает, что торки и печенеги бились два дня и две ночи с половцами, после чего пришли на Русь к Мономаху. Правда, здесь они по каким-то причинам тоже не ужились, и спустя пять лет Владимир «прогна берендичи из Руси, а торци и печенези сами бежаша».
По византийским источникам известно, что в 1122 г. печенеги в большом количестве перешли Дунай и стали опустошать Фракию и Македонию. В битве у города Верой император Иоанн II Комнин (1118—1143) нанёс им жестокое поражение и в память этой победы установил специальный «печенежский праздник». В этой связи Д. А. Расовский высказывал правдоподобную догадку, что на Византию напали изгнанные Мономахом кочевники, ибо «трудно себе представить, чтобы осколки печенегов всё ещё могли свободно кочевать на левой стороне Дуная, где в это время уже владычествовали половцы»27.
Впрочем, русское Поросье и после этого не оскудело печенегами. Арабский путешественник и дипломат Абу Хамид аль-Гарнати засвидетельствовал, что, направляясь в 1150 г. из Волжской Болгарии в Венгрию через земли «чёрных клобуков», посетил некий «город страны славян» (вероятно, Торческ) и видел там тысячи кочевников, «по виду тюрков, говорящих на тюркском языке и стрелы мечущих, как тюрки. И известны они в этой стране под именем беджнак [печенеги]».
В 1117 г. к границам Русской земли переселились жители Белой Вежи (Саркела), среди которых было много славян.
Для самих половцев русские походы в степь обернулись полувековым периодом политического упадка. Военное могущество их было подорвано, родоплеменная знать большей частью истреблена. Владимир Мономах в «Поучении» насчитал до сотни «князей» (ханов) и «лепших» (лучших) мужей половецких, побывавших в разное время у него «в оковах», и ещё около 220 «избьеных» только его дружиною. Боняк с Шаруканом погибли позднее. Первый нашёл свою смерть в один из набегов на Русь, на что указывают слова хана Кончака, который в 1185 г. говорил хану Гзаку: «Поидем на Киевьскую сторону, где суть избита братия наша и великий князь наш Боняк». Вероятно, это случилось около 1030 г., когда «Боняк шелудивый» упоминается летописью в последний раз. Гибель Шарукана от русского оружия засвидетельствована «Словом о полку Игореве».
