Рвущийся в небо - страница 4

Кипун кивнул и послушно откусил от лепешки. Лепешка была плотная, вчерашняя. Тонкая. Мать такие часто печёт. Особенно в дорогу. Хочешь – рыбу в них заворачивай, хочешь – фрукты. Удобно. Не пачкается. Но в этот раз лепешка была пустой. Ещё бы… Родные торопились, видать. Не до сборов им было, похватали, что под руку попало.

– Езжайте, – выговорил Кипун, проглотив первый кусок. – Со мной всё в порядке теперь будет. Иняй разрешил. Чего вы здесь попусту сидеть будете? Видали, как всё обернулось? Сколько это теперь протянется… А там мать волнуется. Вы ей скажите, что со мной всё хорошо. Я после обряда сразу домой.

– Цыть! – отец отвесил ему леща. Звонкого, но не болючего. – Наказы он мне тут ещё давать будет.

– Я тут останусь, – встрял в разговор дед. – Они мать успокоят, а я обожду. До конца.

Кипун похлопал глазами.

– Так то ж несколько дней, деда! – воскликнул Кипун, от удивления он даже не обиделся на отца за затрещину.

– То и славно, – усмехнулся дед. Загорелое морщинистое лицо его от усмешки и вовсе будто трещинами покрылось. – Когда мне ещё столько дней побездельничать дадут?

Кипун отхлебнул сок из бутыли. Где дед собирается его ждать? Здесь? На площади? Он и денег, верно, не взял. И с едой не густо. Вон Кипуну пустую лепешку отдали. Последнюю, поди. Кипун поперхнулся.

Отец застучал его по спине.

– Вот какие тебе крылья, а? – ворчал он. – Птенец ведь ещё. Голыш неоперившийся.

– Будет парня принижать, – тихо сказал ему дед, а Кипуну подмигнул и пояснил: – Да ты не переживай. Я тут королём устроюсь. У старого друга погощу.

– У друга? – просипел Кипун, удивление его меньше не стало.

С каких это пор у деда на Срединном друзья имеются, да ещё и старые? Судя по отцову выражению лица, он словам про друзей тоже изрядно удивился.

– Хорошего дня, – почти пропели за широкой спиной отца.

Кипун вытянул шею, силясь разглядеть, кто к ним подошёл.

– Инесь, девочка моя, – прогудел дед, оборачиваясь.

Он развёл руки, словно забрасывая сеть, а затем прижал к груди улов. В объятиях деда оказалась черноволосая дочь Иняя. На отца она походила мало. Была стройной, высокой, с чёрными тяжёлыми волосами, что плащом лежали на плечах. Тёмные, большие, будто коровьи, глаза, острый нос и тонкие, тронутые усмешкой губы. Сколько ей было лет? Кипун задумался. Впервые на Срединный отец его взял лет восемь назад. Инесь тогда выглядела точно так же, как и сейчас. Заговорённые они с Иняем, что ли? Не меняются совсем. Но в любом случае выходит, что Инесь была сильно старше него, но младше отца и матери. Поздний ребёнок у Иняя и единственный. Кипун до сего момента об этом не задумывался. Иняй-то сам постарше деда будет.

– Давно вы к нам не заглядывали, дядька Парко. Забыли совсем, – мягко пожурила деда Инесь.

– Да вот, дела, – смутился дед. – Зато теперь нагрянул… Вот, внучек мой, – он мотнул головой в сторону Кипуна. – За крыльями рвётся.

Инесь взглянула в лицо Кипуну и, тепло улыбнувшись, заверила:

– Не переживай, дядька Парко… С ним всё хорошо будет. Я присмотрю.

Последнюю фразу она произнесла веско, всерьёз, давая обещание и деду, и отцу, а не выговаривала пустые фразы из вежливости.

– Вот спасибо, милая, – просиял дед. – Вот спасибо, родная. Сам-то где? Занят ещё? С девчушкой той?

Инесь качнула головой.

– Отец освободился. Девочкой уже другие руки занимаются.

– Так пойдём, – сказал дед, тронув её за локоть. – Поздоровкаюсь с ним, пару слов Иняю шепну.