Еще ниже, метрах в двадцати, огороженный невысоким заборчиком с тремя натянутыми рядами колючей проволоки, располагался лабораторный блок из двух палаток. К калитке у входа уже прибили прямоугольник фанеры, на нем виднелся художественно выжженный череп с костями, а также присутствовала надпись, гласившая, что заходить внутрь запрещено. В дополнение картины развернутого экспедиционного лагеря, на высоком берегу у самой реки белела выцветшим брезентом баня.
В окружающих горах пока еще мирно сосуществовал с приезжими и местными жителями природный очаг чумы – самой страшной болезни, с которой только сталкивалось человечество за всю историю своего существования. Возбудитель этой напасти жил в глубоких норах в мелких насекомых – блохах, время от времени вызывая заболевания среди сусликов, пищух и сурков. Главной задачей стационара и было слежение за этим очагом для того, чтобы вовремя заметить опасные признаки его повышенной активности. Если случится такое, выставят сюда большой отряд, проведут все нужные работы, чтобы не заболели люди, и инфекция не начала своего очередного победного шествия по странам и континентам.
До отъезда машин и начала основных работ Сергею, как начальнику стационара, следовало провести еще одно стратегически важное мероприятие – общую пьянку. Полезность организации этого действия, на взгляд дилетанта, незнакомого с длительной экспедиционной жизнью, естественно, кажется сомнительной. Тем не менее, опыт однозначно говорил о целесообразности и даже необходимости совместного распития алкоголя в отряде именно в первые дни перед полугодовым полевым сезоном. И хорошо напоить следовало всех.
Смысл этого действа заключался в том, чтобы сразу выявить отъявленных хулиганов и просто «гнилых» по жизни бичей. Таким на следующий день выдавался расчет за проработанные дни, с уходящими машинами их отправляли в город. Как правило, в каждый сезон находились одна-две личности, с которыми, чтобы в дальнейшем не возникало неожиданных проблем, приходилось как можно быстрее расставаться.
Состав рабочих на этот раз оказался довольно пестрым. Только двое приезжали сюда раньше: Очур Ховалыг, хозяйственный парень-тувинец, родом откуда-то из-под Чадана, и Лешка Звягинцев, спокойный, тертый жизнью бич, пятый год кочующий по полевым отрядам противоэпидемической станции. Остальные появились здесь впервые.
Двое молодых ребят, бывших студентов, Мишка и Женька, отчисленных по результатам сдачи первой же зимней сессии, прибыли из Барнаула, заранее списавшись со станцией. Мишка, большой и неторопливый хлопец, оказался родом из-под Чернигова, Женька был алтайский, мелкий по сложению, но более шустрый и гораздый на затеи. К этой парочке сразу же прилипла кличка «Камаз с Прицепом». Они надеялись откосить в экспедиции от призыва до осени, а там попробовать восстановиться в своем институте.
Следующие двое невысоких, средних лет бичей, блондинистый Витек и чернявый Генка, оба в колоритных наколках, явились, отсидев один меньше, другой больше. Впрочем, у каждого отбытый по лагерям срок был далеко не первый. У Витька во рту желтела благородным металлом фикса, у Генки два передних зуба отсутствовали, и он заметно шепелявил. Эти парни освободились из мест лишения свободы лишь две недели назад и еще не пришли в себя от навалившегося счастья вольной жизни.
Кроме перечисленных, в этом году на стационар завербовались два пожилых мужичка-пенсионера – Иван Маркелыч и Василий Данилыч. Оба оказались призваны по возрасту в сорок четвертом и повоевать успели, имели и ранения и медали-ордена. Маркелыч приехал из Красноярска заранее, узнав через знакомых о наборе в полевую партию. Был он молчалив, невелик ростом, сух, но довольно еще крепок. До выезда отряда неплохо помог со сборами, да и на самой станции проявил себя хорошо с разными хозяйственными делами. Соображал он во всем, умел и по дереву, и по электрике, да и в кузне что-то понадобившееся тоже отковал в легкую.
