Член мгновенно встал. И, решив, что его девочка уже должна быть готова, Борис ворвался в ее номер. Но не знал, что русалочка говорит по телефону. Однако...
— Боря! — вспыхнула Влада, прикрыв ладошкой трубку, — это же мама!
— И что? — не понял Петровский, — давай, я с ней познакомлюсь!
Ему было всё равно. Борис не считал, что они с пышечкой делают что-то плохое.
— И еще мне надо с тобой... Боря! — взвизгнула она, когда мужчина беспардонно схватил ее ладошку и положил на свой пах, — что ты делаешь?
Петровский отошел. Мама — это святое. Правда, ему очень не понравилось, как в этот момент выглядела его русалочка. Он словно видел перед собой маленькую провинившуюся девочку в школьной форме и гольфиках.
И ни хрена его это не возбуждало.
— Ты с мужчиной? — ледяным тоном спросила родительница.
Девушка промолчала.
— Владислава! Я тебе задаю вопрос! — больное сердце резко забылось, голос матери звучал угрожающе.
— Да... — прошептала пышечка.
Маман говорила громко. Борис всё слышал. Он сделал вид, что разбирает покупки. А у самого внутри разгоралась злость.
— Тебе не стоит заводить курортных отношений, — произнесла мама.
— Я не маленькая! — воскликнула девушка, — и сама разберусь!
— Просто хочу, чтобы ты знала, девочка моя... — вздохнула она, — такой, как ты, вряд ли повезет встретить кого-то достойного. Мечты мечтами, но взгляни в зеркало.
Петровский заскрипел зубами. Он не мог понять, почему родная мать так обращается с его русалочкой? Влада невероятно красивая! Сексуальная! Да у него на одну мысль о ней стоит!
Или он не достоин?
Вроде бы не бедный. Свой средний бизнес, особняк за городом, большая квартира. Собственный офис в Москве. Петровский — большой начальник. И выглядит хорошо.
— Ладно, мама... мне пора...
— Ты бы лучше похудением занялась. Мужики любят худеньких, миниатюрных, — продолжала свою волынку маман.
Тут у Петровского просто сорвало крышу. Он вырвал мобильный из рук ошалевшей русалочки.
— Здравствуйте, мама Влады, — прорычал в трубку.
— Кто вы?! — взвизгнула та.
— Я — тот самый мужчина.
Он ждал. Но мать русалки молчала. Голос Бориса был очень недовольным. Хриплым, низким. Он не терпел пререканий.
— Я вот, что хочу сказать, — прокашлялся, затем притянул русалку к себе, — ваша дочь самая красивая и нежная девушка, которую я встречал. Я влюбился в неё с первого взгляда.
— Боря! — русалочка попыталась отнять трубку, но Петровский был непреклонен.
— И никто, даже вы, не смеет говорить ей, что она толстая или некрасивая. Она невероятная. И она ваша дочь.
— Что вы себе... — взбеленилась маман.
— Тихо! — гаркнул Борис, — если любите ее, то прекратите уже вдалбливать комплексы в ее потрясную головку!
Молчание.
— Надеюсь, вы меня поняли. Кстати, рад познакомиться, мама!
Шок! Иначе описать состояние Владиславы было нельзя. Никто и никогда не смел так разговаривать с ее мамой. И она, в том числе. Девушка привыкла терпеть. Лавировать, обходить острые углы.
А Петровский просто высказался. И не чувствовал вины. Мать русалочки бросила трубку. Как невежливо!
Влада насупилась и исподлобья смотрела на Бориса. Ну а он, как ни в чем не бывало, протянул ей голубой, как он считал, купальник.
— Зачем? — всхлипнула она, — это же моя мама.
— Иди ко мне, — прохрипел мужчина, но девушка продолжала стоять.
Он подошел сам и сгреб свою малышку в охапку. Она вырывалась. Поначалу. Но потом обмякла. И расплакалась. Борис всё понимал. Он целовал её, гладил по голове.
