– Красиво, – мечтательно говорит Роса, прихлебывая остывший кофе и глядя в окно. Зимний день отражается в ее черном зрачке крошечным бельмом.
– Очень красиво, – вежливо соглашается Хосе. – У вас зимой всегда столько снега?
«У нас в России зима круглый год, – мрачно думает Нина, допивая кофе и вставая из-за стола. – Уснешь летом – проснешься зимой. Мы лету не верим. Оно короткое. Привыкнешь – раз, и нет его. Зима – дело иное. У нас все для зимы – центральное отопление, целый шкаф теплой одежды. Этого так просто не объяснишь».
После завтрака вышли на улицу, где их уже поджидал Ксенин джип.
– Холодно, – говорит Роса, опуская в сугроб замшевую туфельку.
Хосе поднимает воротник плаща и прикрывает лысину теплой ладонью.
Джип тронулся с места и полетел вдоль трамвайных путей мягко и легко, как зимние сани.
– Мы сейчас едем в мэрию. В департамент образования, – объясняет Ксения, притормаживая на светофоре. – Им все про ребенка расскажут и дадут направление на знакомство.
– Знаешь, мне показалось, что они про эту Риту свою и так все уже знают… – заметила Нина.
– Еще бы они не знали! У них и фотка есть. Но на приеме не вздумай ляпнуть, что им все известно. Надо делать вид, как будто слышат впервые. Информацию о ребенке они должны получать официально… Чтобы все по закону.
Паркуются возле центральной площади. Мэрия – здоровенное серое здание – плохо сочетается с обветшалыми домами, кремлем и огромным печальным собором в отдалении. Напротив входа памятник Ленину. Мокрый ветер со свистом несется им навстречу, забирается под одежду. Нина ускоряет шаг.
Ксения отворяет тугую стеклянную дверь, и они входят в вестибюль, который кажется продолжением площади. Никого нет, стены пахнут сырым ракушечником. Поднимаются на четвертый этаж. Входят в кабинет – Нина не успела прочесть надпись на табличке. Испанцы улыбаются, по очереди жмут руку устремившейся им навстречу толстухе в малиновом, похожей на полководца Кутузова, вежливо интересуются, как у нее дела. К Нине чиновница обращается неожиданно резко:
– Паспорт ваш дайте.
– Вот, пожалуйста, – Нина протягивает паспорт.
– Что это? Не пойму ничего!
– Это заграничный паспорт. – Нина смутилась. Она предупреждала Ксению, что ошиблась и, выходя из дома, вместо гражданского паспорта прихватила заграничный. – Российский случайно остался дома. Простите.
Чиновница вся подобралась, как спаниель, учуявший утку, и смотрит на Нину враждебно, сузив глаза:
– Вы что, иностранная гражданка?
– Нет, я гражданка России.
– Тогда почему паспорт заграничный?
– Так это тоже российский паспорт. Обыкновенный. Подтверждает личность. Вот, смотрите: имя, фамилия, – оправдывается Нина, но тут же смолкает, испугавшись, что сказала слишком много. Так нельзя, Ксения предупреждала.
– Я сейчас с вами работать не буду! Зачем мне ваши имя-фамилия? Я только с гражданами России работаю.
Нина теряется окончательно.
– А где у вас испанская виза?
На мгновение Нина утрачивает чувство реальности. Неужели тетка в малиновом не слышала, что на свете существуют загранпаспорта? И зачем кому-то в Рогожине ее испанская виза?
– Чтобы такое в последний раз, – строго приказывает чиновница.
– Да-да, конечно, – в ужасе бормочет Нина. – В последний.
– Да ладно тебе, – утешала Ксения приунывшую Нину. – Ты просто ее напугала. Первый раз в жизни тебя видит, понимаешь? А тут еще этот твой паспорт. В Рогожине народ пугливый. Всего боится – проверки, доноса… Каждый новый человек – потенциальная опасность. Привыкнут – по-другому начнут разговаривать. Выпей лучше компотику – смотри, ягодка плавает… Глядишь, еще и полюбят тебя. Им хочется видеть знакомые лица, а не абы кого. Потерпи.
