– А что, если они тут вдвоем дров наломают?
– Очень надеюсь, что наломают. Но ты не вмешивайся, что бы ни случилось! – распорядился князь. – Переедешь с гридями в Воеводину и будешь как раньше рассылать разъезды и дозоры во все концы.
Воеводина находилась в двух с половиной верстах от Липова, и с ее сторожевой вышки хорошо принимались и отправлялись все сигналы из города и обратно. Вместе с Быстряном захотел переехать в Воеводину и Фемел.
– А кто лучше тебя сможет все подметить и мне отписать? – возразил Дарник. – Кто будет напоминать княжне, что правит она, а не дядя?
В списке заданий для наместника значилось строительство селища-лечебницы на пятьдесят домов в пяти верстах от города для воинов-калек, второй каменной башни, перепись городского населения, добыча торфа в пойме Липы. Всеслава ворвалась в приемную палату к мужу, возмущенно потрясая этим списком:
– Ты хочешь выставить моего дядю никуда не годным наместником?
– Наоборот, Липов сильно устал от меня, нужна свежая кровь в управлении. У твоего дяди большой опыт, а ты нравишься всем липовчанам. Нападать на город никто не собирается. Справитесь без труда.
– Как справитесь? Ты оставляешь казну с тремя тысячами дирхемов. Хочешь, чтобы мы без тебя увеличили все поборы, а ты придешь с богатой добычей, все отменишь и будешь для всех хорошим.
Это уже походило на свару жены смерда со своим размазней-мужем.
– Если все так трудно, то почему тебе с твоим дядей до осени не отправиться в Корояк?
– Я могу туда отправиться и до следующей весны! – потеряв привычное самообладание, бросила княжна.
– Мне горько-горько заплакать? – ледяным тоном спросил муж.
Надувши губки, Всеслава молчала. Их бурная любовная ночь после освобождения княжны из «ополченского плена» так и осталась бурной любовной ночью, ничего не изменив в дневных отношениях. Как ни странно, обоих это прекрасно устраивало, потому что соответствовало их представлению об отчужденности княжеской жизни, когда надо себя затрачивать на чужие дела больше, чем на свои личные. Вот и сейчас, вместо того чтобы бурно, по-женски реагировать, Всеслава выдержанно перевела разговор на другое:
– Неужели ты думаешь, что хазары просто так нанимают тебя? Поднесут после победы кубок отравленного вина, и ничего потом не сделаешь.
– Это их законное право – избавиться от меня.
– У Нежаны вышло, что в это лето тебе грозит отрава.
– Да, отрава мне действительно давно не грозила, – сокрушенно покачал он головой. – Надо побыстрей найти место для погребального костра, а то поздно будет.
Княжна возмущенно смотрела на мужа, все еще не в силах привыкнуть к его похоронным шуткам.
За всеми этими разговорами Рыбья Кровь не упускал главного: сборов в поход. И хотя все продолжали ссылаться на неполную готовность, уже через три дня после его возвращения из Туруса полуторатысячное войско выступило из города по восточной дороге. Пройдя до первой развилки, оно разделилось надвое: оптиматы и хоругвь ополченцев с князем свернули налево на Малые Глины, а две четырехсотенных хоругви Меченого и Лисича двинулись по Толочской дороге на Остер.
Для себя Дарник поставил цель прийти в Черный Яр не позже полка Меченого, поэтому поспешал как мог. Непривычных к сорокаверстным переходам ополченцев сажали на повозки, колесницы и за спины легких конников, на стоянках боевыми занятиями не перегружали, кормили до отвала и заставляли следить за собственными ногами.
