– Ну, извини. Как могу, – не скрывая обиды, проговорил Андрей, хотя по большому счету обида была не на кузнеца с его высказываниями – подобное общение между ними во время, так сказать, рождения чего-либо нового давно уже было нормой, – обида была на самого себя. Ну что мешало не учить, а хотя бы прочитать целую гору разной литературы, а не развлекательного чтива? Сейчас бы он мог все это вспомнить и использовать.
– Милорд, давайте так. Сначала я налажу выпуск пистолетов, а как процесс пойдет, я займусь пулеметом. Получится что успеть или нет, мы не знаем, а пистолеты – они вон уже, считай, готовы.
– Добро. Действуй.
– И еще, милорд: надо бы пистолет-то испытать, а то ить стрельбище – одно, а бой – другое.
– Я передам его Жану – раз уж он у нас начал испытывать карабины, ему и продолжать испытывать все новое. Ну что, пошли смотреть остальное, как тут у вас дела-то.
– Пойдемте, милорд. – При этом он приосанился и деловито повел плечами, огладил бороду, и по его поведению Андрей понял, что краснеть тому не придется.
Обходя производственные цеха, Андрей в который раз порадовался тому, что на территории баронства нашлась такая речка, как Обрывистая, так как ее бурное течение снимало множество проблем – таких, как устройство нескольких запруд и каскада, для того чтобы обеспечить работу сразу нескольких водяных колес. Замерзала она гораздо позже, а оттаивала раньше, чем другие реки, так что работы длились б€ольший срок.
Как и предполагалось, вопросов у Андрея практически не возникло. Правда, как всегда, пришлось выслушать жалобы на нехватку людей, но что он мог с этим поделать – людей вербовали настолько быстро, насколько это было возможно. Ручеек из переселенцев не иссякал, но и не превращался в полноводную реку, а по самым скромным прикидкам, на территории баронства вполне достаточно было места не менее чем для ста тысяч человек, но тем не менее и те пятнадцать, что имелись в наличии, да еще и для столь короткого срока, – это было весьма немало. Однако людей не хватало хотя бы по той простой причине, что шли в основном именно крестьяне, чтобы осесть на земле.
В стеклодувном цеху они застали Эндрю, который был, как говорится, в состоянии шока. Нет, оконное стекло – это, конечно, прекрасно, но увиденные им образцы посуды из стекла… Видя ажурные вазы и графины, изящные бокалы, большие пивные кружки, он буквально захлебывался от восхищения. Стеклянная посуда здесь делалась и раньше, в этом в общем-то не было ничего удивительного, вот только у мастера Бона эта посуда была какой-то невесомой, что ли, а потом, орнамент из разноцветного стекла делал их настолько непривычными взору, что эта посуда разом должна была оставить позади всех предшественников. Немалую роль в этом должно было сыграть и то, что ему удалось добиться абсолютной прозрачности и однородности стекла без пузырьков воздуха, что уже само по себе ставило его изделия на высшую ступень.
Однако когда по прибытии Андрея мастер Бон представил ему на обозрение подзорную трубу, Эндрю, едва взглянув в нее, тут же оторопел: его мозг был не в состоянии даже навскидку выдать сумму, на которую можно было рассчитывать при реализации того, что делали в этом цеху. Производимое у стеклодувов было весьма дорогим удовольствием, а потому не по карману простым людям, ну если они недостаточно обеспечены, – такие, как, например, купцы и менялы, вполне могли себе позволить иметь такую роскошь.
