Правда, и в центре города Пейре бывал каких-нибудь два или три раза, и поэтому центральная площадь с ее высокими домами, белыми храмами, торговыми рядами и вечным шумом и давкой казалась пареньку совсем не дружелюбным местом.
Тем не менее де Орнольяк настоял на том, что еще до турнира Пейре нужно свести знакомства с несколькими бывалыми трубадурами и жонглерами. Пейре и сам уже рвался в бой, ему просто не сиделось на месте, и поэтому он был сам не свой, когда де Орнольяк объявил наконец день отъезда.
Ночь перед выездом Пейре не мог уснуть, впотьмах на цыпочках он пробрался в сарай, куда они с отцом накануне поставили узлы с вещами, и еще раз на ощупь проверил снаряжение. Все как будто было на месте. Пейре посмотрел на небо, крупные звезды глядели на молодого человека с высоты. Пейре стоял так, прощаясь с родным домом, небом и всем, что ему было близко и по-настоящему дорого.
Он прощался с детством.
Где-то в доме скрипнула дверь, на соседнюю крышу вспорхнула ночная птица, Пейре слышал, как ее когти царапают черепицу. Здесь он знал все – запахи, звуки, знал всех коров в стаде, лошадей и собак. Знал всех жителей от мала до велика. Это было нормально и правильно. Но теперь Пейре должен был оказаться в новом для него мире, мире, о котором он почти ничего не знает. Пейре попробовал найти в себе притаившийся страх и не смог. Так прекрасна была ночь, так увлекательно приключение, к которому он так долго готовился.
Пейре подумал, что, возможно, вся его безмятежная жизнь была ничем иным, как подготовкой к новой, предназначенной специально для него другой жизни.
Словно в ответ на его мысли за домом заухала сова. Пейре порывисто перекрестился, отгоняя нечистую силу, и пошел в дом.
Довольная своей выдумкой, из-за дома вышла, чуть сгорбившись, тулузская ведьма Нана и присела на колоду для рубки дров. Окрестные собаки признавали ведьму главной, потому не выдавали ее присутствия в квартале.
– Ну, вот и ты – золотой мой мальчик, юный король, собрался осуществить свою жизнь, – прошамкала она, весело поглядывая на дверь, за которой минуту назад скрылся Пейре. – Славно, славно. Не было печали еще и опоздать к раздаче счастья. Наш мальчик все преодолеет, и будет по-моему. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Все будет по слову моему, а иначе не будет.
Нана еще долго шептала охранные заклинания, брызгая специально приготовленным по такому случаю отваром на крыльцо и вещи Пейре.
Когда же она закончила, солнце уже начинало вставать. Ведьма поднялась и, не замеченная никем, покинула Тулузу.
О ТОМ, КАК ПРОШЕЛ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПЕЙРЕ ВИДАЛЯ НА ТРУБАДУРСКОМ ПОПРИЩЕ
Этот день обещал быть самым торжественным и прекрасным. С утра чисто вымытый и одетый во все новое Пейре был уже на коне, с белой лютней на спине и мечом в заплечном мешке. Все его деньги Пьер вручил де Орнольяку, который обещал самолично побеспокоиться о гостинице и пропитании юноши. Пьер сделал добротные и блестящие, точно по ним текла вода, кожаные латы, которые Пейре хотел сразу же надеть, но отец сложил снаряжение в специальный мешок и прикрепил его к седлу сына.
День был примечателен также тем, что в город прибыл кумир Пейре – легендарный Бертран де Борн. Де Орнольяк обещал познакомить с ним юношу. Пейре должен был поучиться у де Борна поэтическому мастерству и игре на арфе – любимом инструменте трубадура.
Остановившись в небольшой гостинице, де Орнольяк велел оруженосцу забрать вещи, броню, часть оружия и ждать их с Пейре возвращения.
