– Свадьбу?
– Едва не вышла замуж. – Она чуть улыбнулась.
И тут меня поразила вторая вспышка: мне показалось, что я ее держу за руку и показываю свой обрыв, что я потом целую, что мы потом вместе, что я потом сижу рядом с детской кроваткой и пою какую-то песенку, а потом – что-то еще, и в конце – свои собственные похороны, и наши могилки рядом, и на них первые даты – разные, но последняя – одна. Нет, видимо, при падении что-то с головой случилось.
– Понятно, – сказал я. – Живешь там же?
– Да.
– Пошли, я тебя провожу.
Не знаю, зачем я это сказал. Наверно, на автомате. Я помог ей одеться (на ней было шикарное зеленой пальто, и в нем она казалось такой очаровательной и юной, такой женственной, словно пришедшей из начала ХХ века Прекрасной дамой, по которой сходил с ума Блок, или тем идеалом, который судорожно искал Бодлер в узких переулках Парижа, или той Линор, о которой грезил По, или М.Б., которую обнимал Бродский, или К., которой строчил в альбом стихи Пушкин, или Лаурой, служению которой посвятил всю свою жизнь Петрарка, превратив саму свою жизнь в книгу поэзии – словом, она была словно Муза, пришедшая в это время из туманного прошлого… даже не пришедшая – словно туман времени сам ее сформировал, вылепил из своей плоти – и была она плоть от плоти земли и одновременно плоть от плоти воды и неба, и все же, и все же…).
– Ты идешь? – она шутливо толкнула меня локтем, надевая перчатки.
Я в своей куртке казался рядом с ней, такой красивой и стройненькой, круглым и пузатым (ну, куртка была набита синтепоном под самое не хочу, зима была суровая). Но я поборол свою робость и стыдливость и даже предложил ей руку. Она осторожно взяла меня под локоть, и мы так вышли из Дома культуры.
Путь нам предстоял неблизкий, но трамвай мы единодушно отвергли, решив идти домой вдоль леса. Зимний лес, особенно хвойный – вещь чудесная. Природа сама с собой в гармонии: белое и зеленое отличное смотрится. Белое – символ зимы, а зеленое – символ лета. К тому же снег, висящий на ветках похож… нет, не на вату (что за больничное сравнение!), а на серебро. А серебро не опишет простыми словами…
Мы шли вдоль леса, и она рассказывала мне о своей жизни, а я о своей, и все было такое снежное и ласковое… А снег хрустел под ногами, а другой снег кружился в небесах, а третий снег медленно таял в моей груди…
