Вампир хищно оскалился и угрожающе зашипел, словно гадюка перед броском.
– Ты это… Не буйствуй! – Парень погрозил кровососу топором. – Сейчас как дам промеж глаз – и никакое бессмертие не поможет!
Крейз, измерив секиру взглядом, решил, что тут уж кольчужный прав, и шипеть да корчить рожи перестал.
А Бледный тем временем приставил к груди кол. Тот нестерпимо жег ладонь, но вампир геройски терпел.
Знал ведь, на что шел, когда за стол этот садился! Теперь надо выполнять!
Пижон медленно взял молоток в руки. Замер, пристально глядя на осину в руках сородича.
– Чего ждешь? – охрипшим голосом спросил Бледный. – Давай бей, как договаривались!
И шулер ударил.
Кольчужный и бровастый вздрогнули – отчаянный крик умирающего вампира с треском разорвал ночную тишину. И пусть он длился лишь миг, но пробрал до самых пят.
На месте Бледного осталась лишь небольшая кучка пепла.
Крейз рванулся с места. Пижон едва успел откатиться в сторону: когти бешеного собрата мелькнули возле самого лица. Вскочив на ноги, шулер тут же получил удар в бок.
Страшная боль взорвалась внутри, обожгло располосованный бок. Пижон скривился, а Крейз уже заносил лапу для нового удара…
Перед лицом картежника блеснуло лезвие топора, и башка родича Бледного покатилась к дальней стене.
Возле обезглавленного тела мигом оказался бровастый. Зубами выдрав из маленькой бутылочки пробку, он живо полил им шею вампира.
Тело дернулось в предсмертной конвульсии и рассыпалось прахом. Голову в углу постигла та же участь.
Похоже, мужик не обманывал, когда говорил о святой воде.
Пижон опустился на лавку, прижимая ладонь к раненому боку. Боль потихоньку отступала: вампирская регенерация делала свое дело.
– Эк тебя угораздило! – покачал головой кольчужный. – Чего он такой буйный, а? Крови у бешеной собаки напился?
– Черт его знает, – пожал плечами вампир. – Я с ним, считай, и не знаком!
– Ни фига себе! – поразился парень и повернул голову к бровастому: – Да если бы все незнакомые на нас с тобой так бросались, мы б давно на погосте отдыхали!
– Я ведь его брату кол в сердце вбил, – объяснил Пижон. – А он, чувствительный малый, посчитал меня за убийцу. Но я-то чего – Бледный мне сам предложил такие условия!
– А Бледный – это, стало быть, его брат и твой соперник, которого ты в тлен обратил? – спросил спутник кольчужного. – Правильно сэр Жруно говорит – лучше уж на деньги играть!
– Я б и играл, – вздохнул Пижон и, подойдя к стулу Бледного, смахнул его пепел в ладонь, – коли б меня вампиром не сделали.
И поведал о том, как его укусил вурдалак. Естественно, про Хорхиуса, вызвавшегося его от напасти избавить, картежник разумно смолчал: нечего каждому встречному-поперечному всю свою подноготную выкладывать!
– Грустно, – искренне посочувствовал кольчужный. Насчет пепла, который вампир высыпал в небольшую колбочку, никто дознаваться не стал. – Пижон ты, значит? А я сэр Жруно де Фэт, можно просто – Фэт! А это…
– Кушегар. Можно просто – Кушегар, – бровастый склонил голову в знак почтения.
– Фу, как тут жарко! – тяжело вздохнул Фэт и стянул надоевшую кольчугу.. – Ты, кстати, кусаться не будешь?
– Нет, – усмехнулся Пижон. – Вы мне шкуру спасли, так что я, наоборот, ваш должник.
– Шкуру? Ничего мы не спасали! Так ведь? – сэр Жруно вопросительно посмотрел на Кушегара. Тот лишь пожал плечами:
– Да мы только Крейза этого, будь он неладен, прижучили. Да и то – кто знает, не кинулся бы он после Пижона на нас с тобой?
