Рыцарь Родриго и его оруженосец - страница 14

– Ох! Ах! Как страшно! Как жутко! – восклицали Дики, когда вагончик проезжал мимо шпалеры из человеческих костей.

Скелеты были прикованы к скале ржавыми цепями, а на черепах ещё уцелели шлемы. Дики на облучке даже отворачивались – таким устрашающим был этот вид. Сократ же, напротив, присматривался особенно внимательно. Он хотел бы обмануться, но эти скелеты на цепях казались ему похожими на марионеток. На каких-то особенных ниточках.

Когда кукольный театр папы Дика вкатился на подъёмный мост, попугай задумчиво приводил в порядок своё оперение. Впереди маячили могучие крепостные ворота. Разумеется, запертые. Зато доски подъёмного моста скрипели и трещали, будто в любой момент могли проломиться.

– И что теперь? – донесло до Сократа тоненький голосок папы Дика.

– Теперь ты должен постучаться, Эфраим Эмануэль Дик, – сказал попугай. – Я ведь плохо умею это делать. Хлопанья крыльев никто не услышит.

Папа Дик, пошатываясь на ватных ногах, пошёл по трухлявым доскам подъёмного моста, неловко перепрыгнул через дыру на месте отсутствующей доски и чуть было не упал в обморок, увидев на воротах колотушку в виде чёртовой рожи.

– Ну стучи же! – прохрипел Сократ на своей наблюдательной вышке. – Я допускаю, что нас тут ждут.

Папа Дик постучал так тихо, как только можно было постучать железным кольцом, и, когда этот стук призрачным эхом отдался во дворе крепости, он был ещё ближе к обмороку, чем прежде.

Никакого ответа не послышалось. Никто не вышел.

– Малыш? – крикнула с облучка мама Дик, но так тихо, что услышать её мог разве что Сократ на жестяной трубе.

«Неужто и Малышу пришлось стоять здесь и тщетно ждать, когда его впустят?» – задумался попугай. Как же история развивалась дальше и как она пойдёт теперь? Что мог делать перед запертыми воротами Малыш, ему было неясно. Что делать ему самому, было, наоборот, очевидно. Раз уж у него есть крылья, он мог и воспользоваться ими.

– Ждите меня здесь! – крикнул Сократ Дикам и без особых усилий перелетел через ворота.

– Малыш! – звал Сократ, разглядывая сверху овощные грядки Родриго Грубиана во дворе крепости.

Попугай не верил своим глазам. В старинной книге историй ничего не говорилось о рыцаре-разбойнике, который выращивал бы в своей рыцарской крепости картошку.

– Малыш! – снова крикнул Сократ и, не получив ответа, приземлился среди бобов Родриго Грубиана. Его зоркий птичий взгляд скользил от одной башни к другой. Большинство из них выглядели обветшалыми, и только Южная башня казалась более-менее обжитой. – Благородный рыцарь! – попробовал Сократ по-другому. – Господин Грубиан из крепости Гробург на горе Лихогорье!

Ответа не последовало, зато попугай услышал какой-то стук в старой конюшне неподалёку от огорода. Сократ выпутался из бобовых побегов и вразвалочку направился к конюшне. Дверь туда, к счастью, была приоткрыта.

– Рыцарь Грубиан! – крикнул Сократ ещё раз.

Опять послышался стук и к нему ещё какой-то скрежет, как будто щипцами изгибали кусок жести.

Сократ, следуя на звук, вошёл в конюшню, где уже давно не стояли боевые кони. Вместо этого конюшня была переоборудована в мастерскую. На длинном столе громоздились бледные мёртвые черепа и скелеты, а рядом стояли небольшой чан с водой и початый мешок гипса.

Сократ взлетел на стол и вонзил свой острый клюв в ещё сырой, незатвердевший череп. Он был из гипса. Ни одна из костей на столе не была настоящей. А если ни одна из костей на столе не была настоящей, заключил Сократ, тогда и те черепа и скелеты вдоль скалистой тропы не были настоящими. А если черепа и скелеты на тропе не были настоящими, то и надписи на могильных плитах были выдуманными. А если надписи на могильных камнях были выдуманы, то рыцарь-разбойник Родриго Грубиан был, во-первых, хорошим сочинителем историй, а во-вторых, совсем не опасным.