Все и радовались. Когда подошел Сонин черед выбора жизненного пути, то в ее решении никто не сомневался. Если бы, конечно, у Сони был голос, если бы она могла петь…
Еще маленькой девочкой она приходила с Кларой с вечернего спектакля и принималась отчаянно мечтать. Улегшись в кровать и убедившись, что Лилька сопит во сне, Соня представляла себя на оперной сцене. Не закрыв глаза, не в видениях, а вполне даже активно. Она садилась на кровати, надевала на голову шерстяные колготки, которые заворачивала вверху наподобие высокого парика, распушала кружевную ночную рубашку, выгибала тонкую ручку так, словно в ней находится веер, игриво поднимала детские бровки и выводила шепотом, например, первые слова каватины Розины из «Севильского цирюльника»: «Я так застенчива, так простодушна…»
Однажды во время детского спектакля проснулась Лилька, спросила сонно и ласково: «Ты чокнулась, что ли, мелюзга?» Соня что-то прошипела о том, что Лилька только и умеет перебирать ногами по катку, но впредь решила устраивать детские спектакли только тогда, когда никого не будет дома.
К сожалению, Соня часто болела: ангины, бесконечные ларингиты и тонзиллиты сделали свое дело, у девочки было хроническое несмыкание голосовых связок, так что ни о каком пении даже речи быть не могло – у Сони не было голоса. И всю свою любовь к музыке она сконцентрировала на фортепиано.
После окончания музыкального училища Соня, само собой, поступила на фортепианное отделение Института искусств. В театре она стала бывать от раза к разу, приходила только на премьеры и самые любимые спектакли, дружная детская компания почти распалась, из всех ее участников только Соня и еще одна девочка выбрали музыкальную карьеру, остальные получали образование в других вузах, обзавелись новыми друзьями, встречались редко.
Из всех «театральных» детей Соня сохранила отношения только с Мишей, ее поклонником на протяжении многих лет. Они не были парой в полном смысле этого слова, у Сони в училище появилось много ухажеров, Мишу она тоже порой встречала на улице с девушками, но между ними всегда существовала устойчивая эмоциональная связь. С Соней Миша был застенчив и, если чувствовал, что она в данный момент интересуется кем-то другим, потихоньку отходил в сторону, боясь быть навязчивым. Но когда они встречались, то чудесно проводили время, а в промежутках между своими прочими увлечениями, бывало, и романтические вечера. В театр теперь Соня ходила только с Мишей, и это сближало их еще больше.
Соня понимала, что Миша относится к ней очень серьезно и ничего не требует только из-за боязни отвратить ее от себя, потерять. И в принципе ее такое положение вещей устраивало. Она высоко ценила дружбу, а любви ей испытать пока не довелось. Некие увлечения, конечно, случались, но они были мимолетными, какими-то неважными, и в короткий срок таяли, не оставляя следа. Удовлетворив первое любопытство, в очередной раз убедившись в силе своих женских чар, Соня, как правило, остывала, теряла к ухажеру интерес. Ни один из знакомых юношей пока не мог привлечь ее внимание всерьез. Хорошенькая девушка пользовалась успехом, который давал ей право всматриваться в окружавших ее мальчиков более оценивающе и внимательно. В итоге в одном она разглядела инфантильность, в другом завышенную самооценку, в третьем несамостоятельность, в четвертом раздражающую робость и так далее.
