– Магдалена. Мадленка Соболевская, вот как. Она должна была вступить в монастырь, вот настоятельница и забрала ее с собой. Только она одна и уцелела.
Все поплыло перед глазами Мадленки. Она посерела лицом и крепко вцепилась в луку седла.
– Магдалена Соболевская! – вырвалось у нее в отчаянии.
– Точно так, – отозвался усатый. – Вчера она добралась до нас еле живая. Двор гудит, шляхта негодует, все верх дном. Хотят в Краков к самому королю послать, просить, чтобы разрешил воевать с немцами. Неслыханное дело!
Да уж, точно.
«А может, они шутят? – мелькнула в мозгу Мадленки спасительная мысль. – Узнали, что я вовсе не Михал, что я Мадленка, и шутят. Да, это шутка, это…» Но она поглядела в лицо верховому, поглядела на серьезный профиль юноши, ехавшего бок о бок с ней. Нет, не похоже, не шутят. Тогда что? Что? Что? «Господи, дай мне сил».
– А хлопец-то побледнел даже, – молвил собеседник участливо, поглядев в лицо сникшей Мадленке.
– Ужасное злодеяние, – молвила Мадленка, еле ворочая языком. – Мать Евлалия… я слышал о ней…
– Да, – подхватил другой (тот, кого Мадленка боднула лбом в лицо), – мы тоже хорошо ее знали. Она же совсем недавно гостила у князя, с матерью его рядом была, когда та умирала. Упокой, господи, ее душу… – И всадник набожно перекрестился.
«Но я? Мне-то что делать? – думала бедная Мадленка. – Кто я? Где я?»
От таких мыслей впору было сойти с ума.
– Значит, крестоносцы… – пробормотала она.
– Да. Панна Соболевская их очень хорошо разглядела. Налетели тучей, перебили всех и умчались.
– А князь что говорит?
– Что? Что крестоносцам плохо будет. Попался нам тут недавно один, без пропускного свидетельства ехал. Князь за него выкуп затребовал, да, видно, зря. Казнить его надо было прилюдно, чтобы прочим неповадно было, так я считаю.
Но ведь крестоносцы тут ни при чем! Мадленка это хорошо знает!
Девушка встряхнулась – подъезжали к замку, и она внезапно ощутила прилив сил. «Все это ложь. Паутина лжи, детище лукавого. Но я разорву ее. Во имя всего, что мне дорого! И бог не оставит меня. Не для того он провел меня сюда через кровь близких и смертельные опасности».
Мадленка спешилась во дворе, и подбежавший слуга вмиг принял лошадь.
– Эй, Михал! – крикнул веснушчатый. – Далеко не уходи, я доложу о тебе князю и скажу, когда он сможет тебя видеть.
– Благодарствую… – чинно ответствовала Мадленка. Потом, спохватившись, продолжала: – Простите великодушно, запамятовал ваше имя, любезный господин.
В светлых глазах недоросля мелькнули искорки.
– А ты его и не спрашивал, – отозвался он весело. – Я Август, князь Август Яворский, племянник князя Доминика.
Это было уже слишком. Бедной Мадленке почудилось, что земля уходит у нее из-под ног. Она всплеснула руками и стремительно бросилась бежать, пока не скрылась за углом.
– Эк живот-то схватило у бедняги, – посочувствовал усатый верховой.
Глава 9,
в которой Мадленка лакомится пирогом
Мужчина не ошибся: целью Мадленки был именно нужник.
Нос (вернее запах) привел лже-Михала к укромной будке, стоявшей в некотором отдалении от жилых строений. Оттуда как раз выходил какой-то паж с физиономией, на которой большими буквами было написано невиданное блаженство. Мадленка юркнула мимо него в заветное убежище и прикрыла дверь.
Сам сортир, то есть, так сказать, его сердце, представляло из себя длинную яму, поперек которой были проложены доски. О том, как здесь пахло, наверное, лучше умолчать. Впрочем, в данную минуту нужник Мадленку не интересовал.
