Предоставленная самой себе, Мадленка отправилась полюбоваться на «огнеплюй», который ей чрезвычайно приглянулся. Никто не обращал на нее внимания, и, присев в тени пушки и обхватив колени руками, она предалась нелегким размышлениям.
В части, касающейся Боэмунда фон Мейссена, расследование можно было считать законченным. Крестоносец не нападал на караван матери Евлалии. У него было дело гораздо важнее: он вез выкуп за собрата, томящегося в замке, и имел охранное свидетельство на проезд по землям князя (которое, однако, его не охранило, мысленно скаламбурила Мадленка). Князь Август со своими людьми подстерег его, разбил отряд наголову и отобрал выкуп. Мадленка затруднялась определить, прав Август или нет. Разумеется, некрасиво нападать так на неприятеля, который не ожидает твоего появления и вдобавок имеет грамоту от самого князя Доминика, но, с другой стороны, о грамоте Август мог и не знать. И потом, противником его были крестоносцы, а с ними особо церемониться нечего. Гораздо больше Мадленку интересовал вопрос: мог ли Август быть тем, кто истребил в лесу ее спутников и приказал убить Михала.
Но зачем? Она думала, напряженно наморщив лоб. Зачем? Ведь настоятельница была его крестной матерью. Или он позарился на добро, которое Мадленка везла с собой? Если так, то отчего же бросил его у дороги, где его нашли нищие?
Да, но ведь кому-то надо было для отвода глаз посылать лже-Мадленку, которая без запинки показала, что нападавшими были именно крестоносцы. И этот кто-то наверняка знал, что же в действительности произошло в лесу. Либо он был виновным, либо покрывал его, что в данном случае одно и то же.
Первое: надо хорошенько приглядеться к самозванке Магдалене Соболевской, постараться приблизиться к ней, чтобы побольше разузнать. Рано или поздно она себя выдаст.
Второе: не выпускать из поля зрения князя Августа.
Третье: отыскать кузнеца, который кует те самые тяжелые наконечники. Глядишь, может, от него узнается что-нибудь полезное.
Четвертое: скрываться ото всех, сколько возможно. Никто не должен знать, зачем она здесь и кто она на самом деле… По крайней мере пока.
Мадленка воспрянула духом. Сама себе в тот момент она казалась ужасно умной, чрезвычайно храброй и невероятно находчивой. Сознание собственной правоты вдохновляло ее, побуждало к немедленным действиям. Девушка разрывалась между желанием найти самозванку и свернуть ей шею, дождаться окончания беседы Августа с князем, чтобы попытаться что-нибудь вытянуть из него, немедленно отправиться на поиски мастера, выковавшего смерть для ее брата. Мадленка уже почти решилась заняться шеей самозванки, когда перед ней неожиданно предстал Дезидерий.
– Госпожа Анджелика просит пожаловать вас к себе, – церемонно объявил он.
Мадленка насупилась. Она знать не знала никакой госпожи Анджелики и не собиралась идти к ней. На всякий случай спросила:
– А кто она такая?
В глазах Дезидерия мелькнуло удивление, тут же, впрочем, сменившееся пониманием.
– Ах да, ведь ваша милость недавно при нашем дворе. Панна Анджелика сирота.
– И? – поторопила слугу Мадленка, чувствуя, что тот чего-то недоговаривает.
– Она из Литвы, – пояснял Дезидерий, явно испытывая неловкость, – и… очень хорошо принята князем Домиником.
Конец ознакомительного фрагмента.
