Рыцарь зеркального отражения - страница 2

– Погоня за странностями ведёт не к странностям, а к паранойе.

– Паранойя, по-твоему, не странность?

– Нет, вполне обычное явление, – произнёс Максим и, сделав небольшую паузу, продолжил, – Но ведь ты претендуешь на какую-то исключительную странность?

– Ну, уж точно не на такую, как у тебя, – чуть понизив голос, ответила она. Мне показалось, что её интонация стала немного злой, – Всё надеешься на своего Фурье? Зря!

Его никто не читает. И не потому, что он в чём-то странный…

– Он вполне типичный социалист…, – Максим попытался взять инициативу диалога на себя.

– Не перебивай меня! Я уже устала слушать твои истории про проекты идеального общества. Это архивная пыль, ничего более. А ты просто дурак! Сумасшедший, вышедший из ума идиот! Идиот! – последнее слово было произнесено ей с особым наслаждением. Я даже услышал, как она стала чаще моргать. Её пышные ресницы издавали чуть слышный шум, подобно звуку летящего мотылька. Это верный признак, что она серьёзно взволнована, но её волнение – это радость от ощущения собственной правоты. Поэтому я не переживал за неё. Она была очень довольна собой. Такое уже случалось, когда ночью я соглашался с её рассуждениями, содержание которых мне было непонятно, а форма резала воображение.

Полина продолжала стоять на пороге кухни, прислонившись спиной к открытой двери. В её немом восторге выражалась вся её красота, молодость и сила. Она обладала той магической непосредственностью, которую я видел лишь в кинофильмах про прекрасных интриганок XVIII века. Казалось, что своим обаянием она может усыплять разум оппонента, чтобы просчитывать дальнейший ход своих действий. И в тот момент это была её тишина. Не моя, не Максима, не чья-то ещё. Эта тишина имела свой отчётливый источник. Полина как будто прекрасно осознавала это и продолжала самодовольно улыбаться.

– Я оставлю вас, – чуть слышно произнесла она и бесшумно удалилась из помещения. Странно, но в то весеннее утро я впервые стал уверенно поднимать глаза при дневном освещении.

***

Длинные рукава света. Именно рукава. Никогда не понимал, как можно видеть в солнечных лучах идеальные прямые. Геометрию придумали люди, а солнце мне казалось чем-то античеловеческим. Оно слепит глаза, а нагретые им предметы вызывают жар и сухость во рту. Весной оно торжествует, освещая всё, что гниёт, грязь превращает в пыль, а людей в идиотов. Особенно в мае. Летом оно повсюду, даже ночью ощущается его присутствие, дневная жара пускает свои корни в асфальт, и тот, как бы издеваясь, напоминает о следующем жарком дне. Осенью спасают дожди, но лишь эпизодически, пока не грянут зимние морозы. А как только приходят они, то живительная влага дождя превращается в сухой снег. Тот, в свою очередь забивает все углы, создаёт бесчисленное количество мелких зеркал на радость солнечному свету. И вот ты уже покрываешь стёкла отражающей краской с надеждой, что комната останется в полумраке.

Геометрия и солнце не совместимы, даже солнечный диск не имеет форму круга. Это яркое нечто совершенно противоположно человеческой гармонии и порядку. Уберите сетку геометрических фигур с небосвода, и солнце вам уже не покажется тем, что привносит тепло в этот мир. Вы поймёте, что тепло создаётся лишь самим человеком, его радостью и надеждой. Солнце тут совершенно ни при чём. Разряды человеческих чувств наделяют небо цветом, а облака – формой. Это так просто и так здорово. Но в каждый момент нашей жизни вмешивается солнце. Его наличие днём и отсутствие ночью порождает временность. Это болезнь человеческого существования. Наша чувственность оказывается в оковах солнечного мира. Мы умираем от того, что солнце диктует условия жизни. Оно заставляет нас чувствовать время. День сменяет ночь, ночь – день, солнце всё тоже, а мы стареем, покрываясь узорами морщин. Бывает, что просто сгораем, не дождавшись старости. Те, кого настигает подобная участь, наиболее чувствительны к солнечному свету. В отличие от большинства других людей, они поглощают свет в большей степени, чем его отражают. Они принимают на себя бремя страданий. Всю свою жизнь они сомневаются, сомневаются в себе, в других, в том, что они делают, в том, что они упускают. Это симптомы. Но эти симптомы всегда свидетельствуют о повышенной восприимчивости к солнечному свету. С этим ничего нельзя поделать. Человечество так спасается от солнца. Нет другого выбора. Нужны сильные люди.