К радости Егора Алексеевича в авоське Профессора нашлось место для батона белого хлеба, аппетитного кружка «краковской» колбасы, литровой бутылки минералки, нескольких «сезонных» яблок и ещё какой-то мелочи. Качество продуктов полностью соответствовало месту их покупки. Путешественники во времени здраво решили перекусить сейчас, пока ветры Истории не успели нарушить их временный приют.
– Ну, Сергеич, хорош жевать! Сказывай, где и на каком краю света мы с тобою обретаемся в текущий момент, допустим, – строго скомандовал Егорша, поглощая остатки съестных припасов и стряхивая крошки хлеба с подбородка.
Александр Сергеевич несколько замешкался с ответом на вопрос друга; он не успел выскрести указательным пальцем и половины содержимого из крохотного пластмассового стаканчика с диетическим йогуртом.
– Коллега, а как бы Вы сами могли описать сии пределы? – уклончиво спросил Профессор.
– Пустыня, – она и есть пустыня! Чего тут говорить? И ни тебе саксаула-дерева, ни тебе сухих колючек! Странно…
– И солнышко не очень жаркое, верно? – допытывался Александр Сергеевич с явным подтекстом.
– А ты чего юлишь, прямо называй точные координаты, согласно своему компасу! Он ведь, небось, и сейчас с тобой?
Удивлённый такой проницательной догадкой друга, Профессор достал из кармана брюк антикварный прибор старинной работы, немного повертел его в руках и ответственно провозгласил: «Пятьдесят один градус, тридцать минут… северной широты и…» При этом Профессор не забыл уточнить ни секунды, ни даже координаты западной долготы.
– Всё, будет тебе издеваться! Я ведь чай не Колумб в море-океане! Говори толком, по-русски: где мы с тобой оказались, в какой сторонке?
– В Англии, коллега Егор Алексеевич! В здании Библиотеки… – Профессор произнёс название известной всему Миру библиотеки в Лондоне. – На странице древнего фолианта. Номер страницы…
Такой научно-казуистический фортель со стороны Профессора лишил Егоршу дара речи. Затем он машинально сделал глоток воды из бутылки, смочил влагой вспотевший лоб и решительно произнёс:
– Отправляй меня обратно к бригаде и без всяких там отговорок! Ты чего надумал-то? – Егор Алексеевич взглянул вверх. – Ну, всё верно: Солнце – не Солнце! Пустыня – а не жарко ни хрена!
– А это, батенька, освещение в читальном зале библиотеки! – с некой злорадной готовностью поспешил обрадовать друга Профессор. Так, во всяком случае, показалось Егорше.
Затем историк-правдоруб пару раз сильно стукнул локтем по «обелиску», испытывая сооружение на прочность.
– Ну, а вот это… надгробие, – это «буковки» что ли?! Спасибо, успокоил! Вот, сейчас какой-нибудь «сэр-пэр» – читатель, по-твоему, увидит двух блох на белой страничке и прихлопнет нас, допустим!?
От таких собственных ужасных предположений Егоршу моментально кинуло из жара в холодный озноб, и «пустыня» книжной страницы показалась ему нескончаемым ледяным катком Арктики. Он сидел, облокотившись на холм и сунув ладони рук подмышки, пытаясь согреться от внезапно накатившей на него нервической лихорадки.
Профессора же, напротив, нисколько не смутили страшные предсказания коллеги по исторической прогулке во временном и литературно-географическом пространстве. Он был на удивление спокоен и попытался поделиться своей уверенностью с другом Егоршей.
– Ну же, что с Вами, дружище Егор Алексеевич? Немедленно успокойтесь, нам ничего не угрожает! Ну, почти ничего, скажем так. Мы, как бы это Вам понятнее объяснить… – Профессор на миг задумался и посмотрел в глаза оробевшего коллеги. – Видите ли…
