– Ты мне покажешь дело? – я больше требовала, чем просила.
Впрочем, сейчас не до сантиментов – Кита следовало «додавить». Между прочим, по его же технологии.
– А-а-аль…
– Я тридцать с лишним лет уже «А-а-аль», – передразнила я его. – Я же не прошу забрать навсегда. Оставь на столе, когда в кабинете никого не будет, и мяукни мне. Просто почитаю и отстану.
Он вздохнул, уже соглашаясь.
В конце концов, Кит прекрасно понимал, почему меня так задевает странная смерть Феликса. Хоть и на дух не переносил моего бывшего мужа.
Когда Кит ушел, я решила выяснить еще один вопрос, который маячил на периферии сознания уже несколько дней. Он как назойливый комар зудел над ухом и мешал сосредоточиться. Я набрала Никин номер, она ответила не сразу, я даже забеспокоилась. Но, в конце концов, раздавшийся голос, показался мне вполне бодрым, и я сразу успокоилась:
– Ник, чего так долго?
– Кристю в школу собирала, телефон на кухне остался, не слышала. А у тебя что за пожар? Мы же недавно расстались?
Я и в самом деле забегала к ней за пирожками для Кита, пока Кристя ещё не проснулась. Это было часа два назад.
– Да вот думаю… Про селективную амнезию. Ника, ты мне недавно рассказывала, как я в детстве притворялась невидимкой.
Если я собиралась понять, притворяется ли Кристя, стоило начать с себя.
– Было такое,– Ника ухмыльнулась в трубку, я это прямо услышала.
– А что-нибудь еще такое, подобное?
– Ну… У тебя как-то появился воображаемый друг… Вернее, это я сначала подумала, что он – воображаемый.
– А на самом деле?
Я не помнила никакого воображаемого друга. Первые воспоминания связаны с Никой и Китом. Это потом появились остальные – Феликс, в том числе. Все очень даже материальные и осязаемые.
– На самом деле, ты стала сбегать из детского дома лет в пять. Каждый год, в конце октября. День в день. Во всем остальном была вполне хорошим ребенком, только вот эти… Я не могу даже сказать – побеги, скорее, прогулки. Ты всегда возвращалась с первыми сумерками. Исчезала утром, а к вечеру уже как ни в чем не бывало оказывалась в своей кровати. Но ты раньше наотрез отказывалась слышать что-то о своем детстве. Что…
– Мне просто нужно кое-что проверить, – сказала я. – Это не относится к воспоминаниям детства, а, скорее, к практическому анализу.
– А, – кажется, в голосе Ники послышалось разочарование. – Тогда понятно.
– Воображаемые друзья заводятся от одиночества, – продолжила я. – Я была одинокой?
– Да нет же. Никаких признаков.
– Значит, начинающаяся шизофрения? – вот тебе и новости.
Большинство людей живет с нарушенной психикой. Не подозревая об этом.
– Я слышала голоса? Наносила себе синяки и ссадины, будто поссорилась с воображаемым другом?
Отставить панику! Сейчас у меня прекрасная связь с реальностью. Даже слишком. Я переросла детские девиации, если они у меня были.
– Да опять ты мимо, – сказала Ника. – Горе ты мое от ума… Послушай дальше, не спеши. Аля, твоя самоуверенность тебя когда-нибудь погубит. Не думай, что ты все на свете знаешь.
Пришлось прикусить язык. В конце концов, Ника была педагогом. Пусть сейчас и на пенсии, но очень хорошим педагогом.
– Да нет же! – повторила она. – Тебя видели несколько раз случайно в городе с каким-то парнишкой.
Я растерялась. Вот этого вообще не ожидала услышать.
– Вы исчезали, стоило тому, кто заметил, приблизиться к вам, но я думаю, что это был один и тот же мальчик. Старше тебя лет на десять. Говорили, что вы похожи. Лидия Семеновна, наша повариха, которая как-то увидела вас вместе, уверяла, что наверняка родственник.
