– Хватит ли боеприпасов?
– Хватит. В сорок первом на миномет доставалось по десятку мин, сегодня – в десять раз больше.
– Как с техникой?
– У нас сильная артиллерия разных калибров. Много танков. Среди них лучшие, чем у немцев, – Т-34. Берегите их. Помогайте, как можете, танкистам, а они защитят вас.
– Прикрытие с воздуха будет?
– Летчики обещали. Самолетов у немцев пока больше. Но так продолжаться будет недолго, вот увидите.
– А санитарная служба?
– Обеспечена. Дивизия имеет крепкий медсанбат. Нам прислали квалифицированных врачей и медсестер. Помогайте на поле боя санитарам. Берегите командиров и своих товарищей. Не бойтесь крови. Но прошу учесть предыдущий опыт. В отдельных частях во время июльского наступления под предлогом помощи раненым многие бойцы бросали передовую, уходили в тыл. Такого нельзя допустить!
– Как поступать с военнопленными?
– Не расстреливать! Отправляйте их в тыл, там разберутся.
– Будут ли разминированы подходы к обороне противника?
– Непременно! Для пехоты сделают проходы шириной полтора метра, для танков – три метра.
– Такой вопрос, товарищ комдив. Известно, что в июльском наступлении некоторые комбаты повели свои части с развернутыми знаменами, как «белые» в «Чапаеве». А как у нас?
– Мне не известны такие факты. Я никому не разрешу подобной глупости.
Кто-то осмелился спросить насчет заградотрядов.
– Я вам доверяю, – ответил комдив. – Я просил командарма освободить дивизию от заградотряда.
Вот такая нежданная встреча! Вскоре о ней знали во всех частях.
Забегая вперед, скажу: свои обещания комдив выполнил.
Комроты старший лейтенант Сухомиров
22 августа отменили занятия. Солдатский телеграф сообщил: комдив будет проводить смотр полков перед выходом на передний край.
Смотр продолжался целый день.
Вечером старший лейтенант Сухомиров собрал роту.
В лесу на одной из уютных полян под уходящим за горизонт солнцем расположилась вся рота: 129 рядовых и сержантов, 7 командиров – комроты Сухомиров, комиссар, три комвзвода, старшина и санинструктор. Всего числом – 136.
Сухомиров говорил с бойцами спокойно, словно ничего особенного не происходит, но каждый из нас почувствовал, что слова эти важны и даются ему непросто.
– Золотые мои, – начал командир, – послезавтра наша 215-я пойдет в наступление. Для многих из вас этот бой будет первым. Бессмертные! Первый бой для солдата – самый трудный, это боевое крещение. С него начинается и им утверждается священный солдатский долг – защита Родины! Противник силен. Но и вы за короткий срок стали опытнее, лучше подготовлены к схватке с врагом. Запомните! Если вы не убьете немца – он убьет вас! Здесь не может быть никаких колебаний. В атаке не паникуйте, старайтесь сохранять мужество. Нет ничего страшнее страха. Не поддавайтесь ему! Только мышь всего боится. Мы не умирать сюда пришли! Освобождать свою родную землю! Я поведу вас в бой. Я буду с вами! Рядом будут все, кого вы уже хорошо знаете, с кем уже многое испытали! Мы все будем вместе!
Бойцы слушали командира, затаив дыхание, ловили каждое слово, словно станет оно броней и защитой в предстоящем бою.
Когда он смолк, воцарилось молчание.
Первым поднялся Михаил, бывалый солдат из второго взвода. Уважали его прежде всего за честность и открытость, за стремление отстоять свое право на веру. Человек он религиозный – об этом все знали и больше уважали «старика», чем зубоскалили. Комиссар как-то предложил красноармейцу «убрать подальше» крестик, с которым тот прибыл в роту. Михаил крестик не снял. По комплекции он был тоже особенный – тощий, как выструганная палка, даже лицо вытянутое, за что и был прозван «не в коня корм»: сколько бы ни ел, оставался худющим – такая натура. Михаил нередко чудил. Но в этот раз учудил такое, что вся рота ахнула:
