В дивном городе, в котором оказался Эрнан, среди модернизированных многоэтажных домов, незнакомых биологии деревьев и прозрачных водоёмов царила атмосфера мистического экстаза. В середине центрального парка с резвившимися детьми, взрослыми и разными видами фауны находилось невероятной чистоты и прозрачности озеро. Изумрудная, поблескивающая от рыжеватого солнечного света гладь озера, пропитанная щекочущим обоняние ароматом восточных пряностей, манила к себе людей с деловитостью аристократического снобизма, при этом сохраняя приличия гостеприимства. На сочной молодой бирюзовой траве отдыхали люди, на лицах которых не было ни малейшего проблеска задумчивости о бренности бытия. Влюбленные пары, не отвлекаясь на других и никого не замечая, были поглощены собой, находясь в пограничном состоянии одурманивающего воркования и волшебства туманной неги, ни украдкой, ни каким – либо движением, ни вожделенным взглядом не опорочив себя. Это наивысшее состояние в партнерских отношениях придавало каждой паре ореол целомудренности.
Странные неиспытанные чувства поразили Эрнана: как такое возможно, что в перенаселённой местности в условиях мегаполиса, идентичной с тропической инфраструктурой, где человек человеку – волк, цепляющийся за все необходимые ухищрения к выживанию, лишь бы не остаться голодным и плотски неудовлетворенным, здесь, в этом причудливо искаженном уголке мира, никто не зарится, не посягает на чужую собственность?
Эрнан оказался среди этих людей единственным человеком без пары и, заметив очаровательных женщин невероятной красоты, точно гурии расхаживающих под руку со столь же прекрасными, антично сложёнными мужчинами, был восхищён их стойкостью перед вездесущим охотником, изнывающим от скрыто сидящего внутри червячка соблазна, который был бы не прочь полакомиться в чужом саду.
Если жители неизвестной столицы не помышляли ничего преднамеренного, недостойного человека поступка: мужчины – злого, а женщины, которые опускали глаза не только перед чужаком, но и перед знакомыми мужчинами, – дурного, то Эрнан, никогда и ничего предосудительного не помышляющий, оценивал, восхищался и ставил выше неземную красоту здешних женщин, сердцем безмолвно благодаря Всевышнего за неоскверненное похотью зрение.
Некоторое время он стоял неподвижно, любуясь увиденным, точно оглушенный какой – то чудотворной силой, восторженно объясняя самому себе небывалый феномен.
Между тем воздух, пронизанный ароматами шербета, шафрана, мяты, чёрного тмина, наполненный переливом певчих птиц, придавал городу волшебную красоту. Казалось, что жизнь здесь замерла, а зависшие в ней люди не чувствуют скорость времени, бесконечность пространства и безграничность расстояний, и это не отягощает их. Никто не подавал признаков беспокойства, суеты, не слышались праздные разговоры, досужие сплетни и болтовня про мелкие хлопоты, достигающие катастрофических гигантских размеров. Узаконенная высшим муниципалитетом круглогодичная фиеста не имела ни начала, ни конца, сближая при этом всю общину. Воцарившаяся идиллия фиесты привела сограждан к привычной обыденности на пир во время высоконравственной сиесты, случайным свидетелем которого стал Эрнан.
Обжигающее солнце в глаза и чья – та встревоженная речь амплитудной сильной мощью, будто при шоковой терапии, возымели реальное действие. Сказанные нами слова, спонтанно или же необдуманно брошенные на ветер, бьют по другим будто молотом, сильнее, чем какой – либо преднамеренно совершенный поступок.
