Спустя три года, будучи в капитанской должности, Владимир Рогулин принимал под свое командование теплоход «Пионер Чукотки», напомнивший ему о навале трехлетней давности, о чем поведал сдающему дела капитану с долей иронии, будто заранее «пометил» «чукотского пионера». По чистой ли случайности или неизвестной закономерности, все, что успел сделать ранее, возвращается в той или иной форме рано или поздно и заставляет взглянуть на многие события совершенно по-иному, вне зависимости от результатов, добавляя почву для размышлений и раздумий. Хотя в нашем случае старпом и не являлся прямым участником произошедшего навала, а его участие, в общем-то, притянуто за уши, но случай имел место на его вахте, что вполне достаточно для разнообразных спекуляций. Дальнейшее мало кого интересует, в документах по расследованию «преступлений и наказаний» его вахта останется навсегда.
Что касается капитана, то его благородный порыв дать поужинать старшему помощнику сослужил плохую службу, хотя и был продиктован благим намерением. Неизвестно, случился бы навал, окажись старпом на мостике, возможно, он бы дал задний ход чуть пораньше и успел бы остановиться, но это лишь досужие предположения. Как бы то ни было, но капитан подставился сам, и старпому на судне точно не досталось «на орехи», не считать же таковым бумажное оформление навала, без чего уж точно обойтись нельзя.
Если друг оказался вдруг…
«Как жизнь сложна,
Но как она прекрасна!
Порой жестока и горька,
Порой ласкает, согревает,
Какая есть – она твоя!
Инна-Багира
Девяностые годы минувшего столетия стали нарицательными, и одно лишь упоминание о них заставляет чаще биться сердце, и, несмотря на прошедшие с тех пор более тридцати лет, отдаются тупой болью у живых свидетелей того нелёгкого времени. Пройдут годы, и они останутся в памяти народа знаковыми событиями наряду с революционным переворотом 1917 года и ужасами большой войны. Под тяжестью собственных ошибок прекратила существование одна из самых больших империй в мировой истории, погрузив в хаос казавшуюся нерушимой страну с сотнями миллионов людей, внезапно потерявших твёрдую надёжную почву под ногами на незыблемом пространстве одной шестой части земной поверхности планеты, – поистине катастрофа глобального значения. За прошедшую сотню лет провидение закрутило круговерть, событий которой хватило бы на десятки поколений, будто кто-то всемогущий проводил неведомый эксперимент над огромной страной. Как сказал бывший премьер тогдашнего правительства Черномырдин: «Призрак коммунизма бродит по Европе, но к нам никак не заходит», перефразировав и дополнив знаменитую фразу, повторяемую в течение многих лет многочисленными проповедниками марксизма-ленинизма как неоспоримое доказательство абсолютной истины, с которой начинается один из основных трудов всей жизни основоположника научного коммунизма Карла Маркса «Манифест коммунистической партии».
Немногим позднее, по историческим меркам, выяснилась полная абсурдность совсем недавно неоспоримого краеугольного постулата, под которым прошла жизнь нескольких поколений, в итоге загнавшего огромную страну в тупик и деградировав менталитет миллионов людей, даже в кошмарных снах, не представлявших открывшейся действительности. Большее всего удручает то, что ни одна страна из так называемых стран народной демократии не добилась поставленной цели, в течение совсем непродолжительного времени режимы рушились один за другим, и даже ни одного исключения в их длинном списке не усматривалось. О республиках, совсем недавно входивших в Советский Союз, и говорить нечего: они бежали от «старшего брата», как чёрт от ладана, и никакими калачами обратно их уже не заманишь. Закрывались предприятия, и тысячи трудящихся оказывались на улице без средств к существованию. Но жизнь продолжалась, несмотря на смену привычного образа и укоренившегося порядка, неожиданно перевернувшими судьбы миллионов и давно сложившиеся стереотипы, а людям нужно было как-то выживать, переоценивая ещё вчера казавшиеся священными основополагаемые моральные принципы строителей коммунизма, можно сказать, смену государственной религии. Новейшие скрижали оказались не каменными, как на горе Синай, а скорее песчаными, рассыпавшимися всего-то через несколько десятилетий, не выдержав испытания временем.
