Важную роль сыграла Кирилловская азбука, которая по провидению была дарована русскому народу вместе с православием и книжностью. То, что это особенная азбука, сейчас начинают признавать даже западные исследователи. Так Ф. Винке (Бельгия) исследуя азбуку церковно-славянского языка, сделал вывод, что «каждая новая буква хранит первичный замысел своего создателя, содержит глубокий священный смысл и отражает религиозное мироощущение, мистическую интерпретацию каждого символа». Это перекликается с учением сербского богослова и лингвиста Костенечского (XV век) констатировавшего, что «все явленные в Отроковении знаки, включая графические знаки Писания, становились не только символами истины, но и её составными частями».
Ядро русского православного генома включает церковно-славянский язык, в отношении которого отечественные филологи, и прежде всего Н.И. Толстой показали, что без него у нас не было бы той великой художественной литературы, которой восхищается мир, не было бы в целом удивительной русской культуры. Церковно-славянский язык – не просто богослужебный предмет в наших православных храмах, а фундамент всей русской культуры, важнейший пласт русского языка, потому что в нём сосредоточена духовность, строгость и чистота нашего языка. Отказаться от церковно-славянского языка также невозможно, как, скажем, вынуть из толщи земной коры кембрийский пласт. Именно в теперешней нашей жизни мы пожинаем плоды попыток изъятия из монолита русской культуры – православия, исконного языка нашей словесности. Потому и буйствует на запущенном поле чертополох жаргонов, сквернословия, чужеземных сорняков.
Может ли слово быть личностью, а личность словом? Здесь переплетаются представления о глубокой тайне личности и о не менее глубокой тайне слова. Преподобный Серафим Саровский видел великую мудрость праотца Адама в том, что ему был дан дар давать имена всякой твари. Получить имя – быть приобщённым к высшему бытию. Из всего живущего на земле только люди имеют настоящие имена, ибо именно люди приобщены к высшему существованию. «Некрещённый ребёнок подвергался большой опасности: у него не было имени, определяющего и связывавшего его с миром», – говорит народное поверие. Имена людей имеют большую силу воздействия на человека и его судьбу. Имя – как бы дополнительная личность, приставленная человеку либо в помощь ему, либо – при неудачном выборе имени – в помеху и даже в погибель. Не случайно высокородные фамилии в Европе имели гирлянды имён. Имя – это ведь защита, возвышение, тайна и великая наука. Как осторожны, как проницательны и мудры должны быть люди при выборе имени. Приходить к нему надо по молитвам, прислушиваясь к внутреннему голосу, либо по совету мудрого наставника-духовника.
О силе имени знали гениальные писатели, знали и угодники Божии. Об этом писали отец Павел Флоренский, А.Ф. Лосев, преподобный Амвросий Оптинский. А священник Феодосий Иерусалимский часто пользовался силой имени для того, чтобы поправить судьбу человека. Священник Павел Флоренский указал источник силы имени: это «заблуждение, – писал он в письме к архимандриту Давиду – что можно волховать именем Господним и именем Господа действовать против самого Господа. Но всё дело в том, что Имя неотделимо от Господа и (оно) сила не иная какая, как самого же Господа».
Таким образом, в этом взаимодействии человека с его именем, встречаются и как бы взаимодействуют две личности: словесно-духовной личности имени и природной, земной личности самого человека – происходит встреча языка природного с надприродным. Бог словом просвещает человека и через слово приводит его к Себе. Человек Словом то и создан!
