Клавдия Яковлевна стояла посреди танцплощадки, растерянная и униженная. На помощь ей бросился один из давешних кавалеров, одновременно с вновь зазвучавшей музыкой он подхватил бедную женщину и, как мог, закружил её в танце, ничего не говоря.
А Николай Иванович, видимо, очень собой довольный, покинул танцпол с гордо поднятой головой.
Вот тут, во мне и зародилось стойкое отторжение этого человека, которое потом только росло и крепло.
***
Распорядок следующего дня, мало чем отличался от предыдущего. Разве что, липучее внимание престарелого принца в сторону Ольги утроилось, и он навязался пойти с нами на пляж.
Мы уже играли в волейбол, когда он притащился. Костюмы, конечно, скрашивали урон, нанесённый его фигуре вредной едой и прожитыми годами. Но сюда он явился в майке и трениках, а они только усилили «эффект». Отчего-то брючная резинка располагалась не ближе к талии, а на уровне груди. Наличие округлого брюшка превращало его в беременного старичка. А если учесть, что играли мы в компании молодых ребят, приехавших из города, то его ставки неминуемо падали. Выглядела мизансцена так: в центре мы, и активные молодые люди; немного в стороне суетящийся Николай Иванович, пытающийся выдернуть Ольгу и нашей компании; за ним, в тени группа преследующих его старушек со своими кавалерами и замыкала всю эту колонну Роза на лежаке, с интересом наблюдавшая за всеми.
Пришло время заплыва, мы кинулись в воду, тут выяснилась ещё одна неприятность для директора техникума – он не умел плавать. То есть в воде предмет его обожания оказался для него вообще не досягаем. Он метался взад-вперёд по берегу, как мама курица, пасущая своих деток утят. Вдоволь нанырявшись, мы выползли на берег и снова взялись бить по мячу.
Терпение ухажёра лопнуло, и он решился высказать свои претензии Ольге:
– Олечка, отдохните хоть немного. Ну, что за радость бить по этому мячу?
Ольга, видимо, не хотела его обидеть и начала подыскивать подходящие выражения, но я, в силу молодости и нарастающей внутренней неприязни, не стала этого делать:
– Если бы вы, Николай Иванович, умели, хотя бы, бить по мячу, вы бы поняли нашу радость.
Он так на меня посмотрел, что я ощутила счастье того, что не являюсь студенткой его техникума, иначе он меня бы немедленно отчислил с волчьим билетом.
– Николай Иванович,– раздался сзади вкрадчивый голос Валентины Ивановны,– пойдёмте к нам, а то вы всё на солнце, в нашем возрасте это вредно. Вон вы как покраснели, пойдёмте у меня есть морс в термосе, куда уж нам гнаться за молодёжью.
И тут, вся накопившаяся в нём злость: на меня, на солнце, на неумение плавать, на молодых людей с их треклятым мячом и на всё остальное, вылилась на бедную Валентину Ивановну. Воспроизвести дословно всю его речь не берусь, но смысл визгливого монолога заключался в том, что нечего лезть старым клячам туда, куда их не просят.
Валентина Ивановна, не стала дожидаться финала тирады, а уже на середине её развернулась и присоединилась к своей компании.
Хозяин мяча, невысокий, крепкий загорелый парень, по имени Володя, спросил меня:
– Что это, Олькин отец так разоряется?
Мы с Ольгой засмеялись в ответ и решили не усугублять ситуацию ещё больше. Поблагодарили за игру, сказали, что уже взрослые девочки, чтобы отдыхать без родителей. Видимо, всё происходящее, и мольбы Николая Ивановича притянули огромные тучи, начал погромыхивать гром и поблескивать молния.
