Я почувствовал, как руку чуть выше локтя сжали. Лоя посмотрела на меня своими большими глазами и поднявшись на цыпочки, прижалась губами к моему уху:
– Я не боюсь. Я готова умереть с тобой.
Она опустилась и встала рядом, больше не прячась за спину.
Поддерживаемый с двух сторон своими телохранителями, к нам подходил Браакс.
Левая часть морды заметно опухла, а впадина от глаза, пугающе смотрела, казалось, прямо внутрь тебя. На этот раз он остановился на достаточно большом расстоянии. При его появлении, стая человекоподобных притихла, все смотрели на своего главаря и ждали что он скажет.
Почти физически я ощущал, как этот псевдо-человек, буквально пожирает меня не только глазом.
Кстати, – вдруг подумал я. А они вообще, людей-то едят? А если нет, то чем питаются?
Увлекшись этой мыслью, не сразу понял, чего там прохрипел Браакс.
Он тут же пролаялся и уже более отчетливо, возвысив голос повторил:
– Убить всех!
Девушка вздрогнула и тут увидел, что вождь сделал шаг назад, давая простор воинам.
Я завыл. Не так, как тогда на поляне перед схваткой с волкмутами. Это был вой души, несущийся ввысь и говоривший о сожалении, что не убил врага, мало пожил и так много не успел. В этом вое я выплескивал накопившуюся боль, пронизывая ей все пространство. В данный момент мне было наплевать на свою смерть и на псов стоящих вокруг. Я просто слился с воем. Сам превратился в этот поток, уходящий к далеким светилам, таким ярким на ночном небе, несмотря на горящие вокруг костры.
Неожиданно кто-то из толпы начал мне подвывать, его поддержали и вот уже чуть-ли не все племя затянуло вместе со мной странную песню, задрав свои головы вверх. И вдруг, это перекрыл далекий, мощный вой, который мгновенно заткнул глотки воющих псов.
В нем не ощущалось ничего человеческого, это был по-настоящему дикий и страшный призыв, пропитанный ненавистью, болью и одновременной жаждой сеять смерть.
– Заулы, – послышалось из толпы. – Не может быть. Никто и никогда не слышал их вой. – Это знак, – раздались голоса с другой стороны. – Нельзя трогать этих людей и этого волчонка. За них заступаются священные Заулы.
Я услышал Браакса, он попытался что-то возразить, но вдруг откуда-то из леса раздался новый вой.
– Волкмуты, – прокатилось по толпе.
– Лесные волки пришли защитить своего.
– Мы не будем убивать людей. – Их нельзя трогать.
Вероятно, оценив обстановку, вождь принял решение и я снова услышал его голос:
– Мы не убьем их, пусть посидят в яме, а утром решим, что с ними делать.
Это была победа, хоть маленькая, сохранившая нам жизни до утра, но победа. Сказать по правде, я не думал о том, чтобы остаться в живых. В момент, когда завыл от боли и отчаянья, мне показалось, что это был не я, точнее какая-то другая частичка меня, которая связывала с лесом невидимой, но живой нитью.
Нас отвели обратно в яму и мы не сопротивлялись. Всю дорогу племя шло молча. При свете факелов я видел на себе заинтересованные взгляды. Псы сменяли друг друга протискиваясь вперед, чтобы посмотреть на меня. От этого было не очень уютно, поэтому, когда нас аккуратно опустили на дно, стало даже легче, без пристального внимания этой человеко-собачьей массы. Оставшееся время мы провели практически молча. Лишь иногда перебрасвались короткими фразами, нарушая тишину, которая сгустилась вокруг нас, в ожидании приговора.
– Гроги! – голос Браакса звучал как никогда уверенно и громко. – Сегодня великий день для нашего племени. Вчера нам был дан знак и мы распознали его. Эти люди, – он указал на нас троих, стоящих в середине плотного кольца псов,– явились орудием в руках наших богов и теперь пришла пора решить их судьбу.
