И я громко закричала:
— Помогите! Помогите!
Но никто не помог.
[1] Снежка имеет в виду свою машину KIA (здесь и далее примеч. автора).
2. Глава 2. Снежная Дура
— Эй, дева красная, открой очи свои.
Шлепок по щеке меня не просто пробудил, еще и гром в голове вызвал. Я застонала и открыла глаза. Неужели избивают? На меня смотрел молодой рыжий и вихрастый парень. Взгляд горящий и наивный, как у соседской собаки. Дай ей огурец, лежавший рядом с колбасой, — съест как деликатес.
Рыжик вдохновился моим помятым видом и начал вещать:
— Очи, как небо, ясные, ланиты нежные, ликом свежа.
— Еще не определилась. Может, и протухла. — Я огляделась. Похоже, находилась в тюрьме. Пахнет сыростью и мочой. Кушетка подо мной холодная и простецкая. Слева решетка, вокруг стены. Только это какая-то гламурная тюрьма. Все вокруг как будто посыпали искрящимися блестками. Даже дыра, предназначенная, похоже, под нужды, блестела. С тем как тут попахивало… обоссусь, но не пойду туда. Да еще и под взглядом рыжего вещателя. Кроме меня и него в камере никого не было.
— Ты-то как тут оказался?
— Да я — Дурак, вот и оказался.
— Самокритично, однако. А зовут тебя как?
— Меня звать не надо, я сам в любую кутерьму влезу.
— Поняла, отвечать не хочешь.
— Твое имя какое, девица красноликая?
Что ж, обижаться не буду. Может, конкретно в этот момент я и красная. И, в отличие от паренька, имя скрывать не стремилась. Все-таки по ошибке сюда попала.
— Снежка я.
— А я Иван. Дурак.
— Последнее я уже поняла. Только такие дураки, как мы, могли попасть в гламурную тюрьму.
— Ты тоже Дурак?
— Вряд ли. Скорее Дура.
— Похоже, тебе тоже не повезло с фамилией батьки, Снежка.
— Это точно.
Наш диалог походил на бред. Зато смог отвлечь меня от головной боли достаточно, чтобы я смогла встать и пройтись по блестящему полу.
— Слышь, Ванек, а чего это тут так все блестит?
— Да, я слышу. Это магическая защита.
Что ж, теперь поняла, почему он дурак. Я подошла к решетке и провела пальцем по блесткам. Они осыпались редким серебристым дождем, но меньше их на прутьях не становилось. Палец стало слегка покалывать, но больше никакого эффекта эта маникюрная посыпка не вызывала. У меня как раз на ногтях была такая же. Шеллак, сделанный два дня назад. Если они покрывают гелем так же долго, как последняя маникюрша, да еще с посвящением в свою личную жизнь, начиная с первой влюбленности в детском саду… то уверена, у этого места и правда буквально магическая энергетика.
Стены были тоже блестящими. Обойдя свое место обитания, я вздохнула, уселась прямо на пол и оперлась о стену. Лопатки и попу обожгло холодом. Так и заболеть можно, но вернувшаяся головная боль не давала сосредоточиться на какой-либо мысли. Хорошо хоть, к запаху уже принюхалась. Не знаю, сколько так просидела, но момент, когда Иван решил меня снова разбудить оплеухой, просекла и показала ему кулак.
— Ты чего это девушек бьешь?
— Дык я, чтоб очухалась.
— После твоего шлепка кто угодно очухается, прочухается и оприходуется.
Ваня засиял и расплылся в довольной улыбке. Ой, дура-а-ак.
— Рыжий, я имею в виду, ты мне больно сделал. Будь в следующий раз поосторожнее.
— Понял. Поумерить силушку богатырскую.
Сбоку раздались шаги. Любопытство и нетерпение выбраться отсюда подняли меня на ноги. К решетке подошел человек в черном плаще с капюшоном. Дверь открыл и указал на выход.
Я тут же забыла о головной боли и рванула из тюрьмы. Коридор был без поворотов — только тюремные решетки по бокам. Черное платье путалось в ногах, бок закололо. Наконец проход. Другой человек в капюшоне схватил бегущую меня за локоть. Вырываться я побоялась. Сзади неспешным шагом нас нагнали Ваня с мужчиной в костюме костлявой Смерти. Далее нас уже повели под конвоем. Руку мою так и не отпустили. Но и сжимали уже не так жестко. Молчание меня не радовало. В голове было 1653 вопроса, но безобидным показался только один:
