Смотрю на поникшее лицо сестры, и готова на почку поспорить, что она сейчас вспоминает моё пьяное откровение.
- Они расстались. Тот парень что-то натворил…
- Значит, парень?
- Господа!!! – резко бросаю вилку в тарелку, чем привлекаю внимание всех присутствующих, - Вы меня, конечно, извините, но Вам не кажется, что это не вашего ума дела?
Сестра ахает, затыкая рот ладонью. Ага. Дошло наконец-то, что запрещено болтать много лишнего про родного человека?
Хватаю обратно вилку в руки, и тянусь к тарелке с колбасой. По случайности, мне приходится локтем зацепить Глеба, не упускаю такого момента, чтобы не высказать ему пару интересных мыслей.
- Чего ты добиваешься?
- Ты хоть предохраняешься с ним?
Клянусь, моя челюсть пробила дыру в паркете.
- Не прекратишь, вылью на тебя столько дерьма, что даже брат открестится.
- Да плевать мне на это. На вопрос ответь.
- Пошёл ты.
Не собираюсь я тут сидеть, и слушать нападки тупого психа, который возомнил что может, вообще, разговаривать со мной.
***
Вылетаю из кухни, бросив через плечо сестре, что телефон зазвонил, который, на минуточку, в руке был, и залетаю в ванную комнату. Включаю холодную воду, в надежде, что полоскание лица поможет утихомирить вулкан злости, который собирается начать извергаться. Мамаев переходит все допустимые границы. Вернее, я, вообще, рамок ему не ставила, я щас про человеческие нормы говорю. Он на них плюет и едет дальше, по моим и так уже расшатанным нервам. Газует, выжимая самый максимум, который только имеется.
Руки трясутся с такой силы, что я не замечаю, как валю на пол все тюбики, которые забыла убрать с раковины. Наклоняюсь, чтобы собрать всё, а когда снова распрямляю спину, отражение зеркала вижу не только себя. Нас двое. Я и Глеб.
- Попытка бегства не увенчалась успехом. – растягивает каждое слово, смотря на мои губы. – Или ты это сделала специально, зная, что я догоню?
- Максимум, что я могу сделать специально для тебя, это замарать руки, и вышвырнуть твою тушку из квартиры.
- У тебя появился новый уёбок?
- С чего ты взял, что он новый? Может, я просто не рассказывала о нем сестре. Да и какое тебе до этого дело?
- А он знает, какая ты сука? Знает, что в любой момент можешь переключиться на другого?
- Ага. Он в курсе. Ещё что-то скажешь или я могу идти?
- Значит, ничего не изменилось? По-прежнему трахаешься с двумя?
Господи, дай мне сил выстоять. Дай мне мужества не начать оправдываться. Дай мне твердости для того, чтобы не зареветь от обидных и неоправданных слов.
- Я с тобой тогда не спала.
- Ты правильно заметила «тогда». Собираюсь исправить свою оплошность.
- Мечтай.
- Мечтают – идиоты. А я уверен в своих словах. Если раньше, совесть крепко держала член в штанах, то сейчас её у меня нет. Сдохла.
Даже не знаю, пугают меня такие слова или нет.
- И ты решил взять то, что давно уже не твое? Думаешь, получится? Мамаев, взрослей. Не бывает так, как хочешь. Если я говорю тебе, что ты и пальцем ко мне не прикоснешься, то всё так и будет. Никак иначе.
Я пытаюсь отодвинуть его, чтобы наконец-то выйти, и пройти к сестре, которая, наверно, уже стала волноваться. Я так быстро вскочила и ушла, а через несколько минут стол покинул Глеб. Мне даже всё равно, что он там им наплел, важнее, что буду говорить я, если Настя с Сергеем застукают нас одних в крошечной ванной.
- Ты забыла, с кем имеешь дело.
Не успеваю вслух послать его, как чужие руки обхватывают меня, и резко придавливают к стене.
