Вот, и в этот раз, пятнистая собака, издали заметив Энн, побежала навстречу, радостно виляя хвостом, словно доброй знакомой.
– Долли! Вернись! Ты ошиблась! – крикнул хозяин, но Долли была уже рядом, крутилась вокруг и готова была встать на задние лапы, чтобы поцеловать женщину в нос.
– Тебя Долли зовут, красавица? – Энн погладила собаку по голове.
– Не волнуйтесь, она вас не тронет, моя собака совсем щенок! – подоспел мужчина и пристегнул к ошейнику поводок.
– Какой большой, ваш маленький щенок! – пошутила женщина.
– Вы ей понравились, – смущенно добавил он.
Энн подняла глаз, и… это был миг божественного озарения, когда внезапно понимаешь – перед тобой ОН! Самый родной на свете человек! И о нем уже все известно, и не нужно слов, и достаточно одного взгляда, чтобы понять мысли, чувства, желания…
Мягкая улыбка, ласковые глаза! Все черты лица казались ей до боли знакомыми. Знала его в другой жизни? ином мире? измерении?
Потом были длительные совместные прогулки, беседы об искусстве. Ему нравились Моне, Ренуар, Писсарро, и произведения Доде, Мопассана, Золя и Рембо – были предметами их страстных обсуждений.
А ещё с ним приятно было просто молчать. И знать все его мысли – общение на уровне телепатии. Энн впервые была по-настоящему счастлива. Встреча с ним озарила её размеренную и скучноватую жизнь богатой, незамужней, великосветской леди. Он познала любовь на высочайшем духовном уровне, когда дорог каждый взгляд, жест, вздох, каждое слово.
С ними всегда была собака! Весёлая, ласковая, непосредственная. Она любила играть в мяч. А когда хозяин уставал, обиженно поджав хвост, подносила мячик Энн, гипнотизируя умоляющим взором:
– Ну, пожалуйста, поиграй со мной…
Долли в ту пору было всего шесть месяцев. Несмотря на большие габариты, выглядела она неуклюжим щенком, постоянно запутывалась в своих собственных, длинных лапах. Однажды заблудилась в складках длинного платья Энн, оторвала оборку. А потом встала на задние лапы, передние положила на плечи женщине, мокрым языком облизала лицо:
– Извини, пожалуйста!
Виноватый вид собаки Энн рассмешил.
– Я прощаю тебя, маленькая большая собачка! – рассмеялась леди.
– Как же вы подходите к друг другу, мои дорогие! – воскликнул мужчина.
– Я, пожалуй, тоже заведу себе собаку, – решила Энн, – наши совместные прогулки должны быть оправданными!
– Не спешите, – тихо попросил он и впервые, удивленно заглянув в глаза, прочла в них жалобную мольбу. Только сейчас, она вдруг осознала, что значит его худоба, впалость глаз, румянец, кашель…
– Да, Энн, у меня чахотка.
Холодный ветер кружил над аллеями парка сухие осенние листья. И оркестр играл тот же вальс. Он полулежал в открытом ландо, исхудавший и очень бледный. Теплый шарф, укрытые пологом ноги, голова дога на коленях. Нежно поглаживая собаку рукой в кожаной перчатке, говорил тихим голосом:
– Энн, мне недолго осталось. Я хочу, чтобы Долли осталась с Вами, живой памятью обо мне. Только Вам я могу доверить собаку. Вы ведь её действительно любите и, уверен, никогда не оставите!
– Как не хочется умирать, дорогие мои! Особенно теперь…
На похороны Энн не пошла. Он должен был остаться в её памяти живым, с привычной для неё, доброй улыбкой, ласковыми глазами. А Долли стала самым дорогим, бесценным подарком, несравнимым ни с какими бриллиантами, картинами или статуэтками. Казалось, собака связывает её незримыми нитями с любимым человеком.
