Припарковавшись напротив Сониной трехэтажки, Кирилл не спешил убирать руки с руля. Старая металлическая дверь подъезда была знакома до боли. Сколько раз он здесь бывал, волочась следом за Романовой и братом, которые упорно делали вид, что являются всего лишь друзьями. При этом зачем им нужен был Кирилл, вряд ли бы кто объяснил. Слабые попытки держать друг друга на расстоянии окончательно провалились в тот день, когда он самолично послал эту парочку. В тот год он уже учился в седьмом классе, с подачи Дамира занимался спортом и начинал чувствовать свой внутренний стержень. И кто знает, чем бы закончилась эта история, если бы Кир тогда пошёл на поводу у Ромы, продолжая изображать из себя буфер между ними.
Кирилл снисходительно улыбнулся, подумав о том, какими же детьми они тогда все были.
Время шло изматывающе неспешно, хотя, возможно, все дело было в том, что он просто не понимал, что делать. Конечно же, можно было достать телефон и позвонить Соне, но что-то его останавливало. Наверное, желание во всем убедиться лично.
Соня появилась на улице минут через двадцать, когда уставший сидеть и держаться за руль Кирилл вышел из машины и стоял, облокотившись на крышу материнского авто.
Романова даже не удивилась, хоть и запнулась возле подъездной двери, тяжко вздохнув.
— Они всё-таки послали тебя, — печально улыбнулась подруга детства.
— А может быть, я сам пришёл? — предпринял он слабую попытку скрыть очевидный расклад.
Но Соня не стала развивать тему дальше, лишь, немного помедлив, осторожно спросила:
— Как он?
Кто такой «он», уточнять не приходилось.
— Рвёт и мечет, — пожал плечами Кир. — Доводит Стаса до истерик, делая вид, что ничего не происходит.
Девушка задумчиво покачала головой и нарочито бодро подытожила:
— Он справится.
Кирилл не поверил, но докапываться не стал, кивнув в сторону машины:
— Садись, подвезу.
— А тебе уже можно? — слабо пошутила Соня. Подколки по поводу его возраста вообще были излюбленной темой в их семье. Шесть лет разницы между ним и Стасом оказались слишком существенными, чтобы старшие братья видели в нём равного.
Ему даже захотелось ощетиниться, как он делал это в последнее время, натыкаясь на намёки на его возраст, но вовремя себя одёрнул, вспомнив, что Романова, по сути, здесь ни при чём.
— Садись.
— Кир, я не…
— Садись, — уже более жёстко попросил Чернов.
Ехали в молчании, которое тяжело давалось обоим. И не то чтобы сказать было нечего, просто и эта тишина была красноречивее некуда.
Он разрывался между «Кто он?» и «Ты любишь его?». Но так и не решился, понимая, что не ему спрашивать об этом.
Соня откровенно нервничала, кусая пухлые губы и прячась за густой копной светлых волос, которые ниспадали по её плечам. Сейчас в ней сложно было узнать ту тонкую девочку четырнадцати лет с криво остриженными волосами неопределимого цвета, которая неожиданно свалилась им на голову.
— Нам не стоит больше видеться, — наконец-то решилась она, упрямо вздёрнув подбородок, стараясь выглядеть и звучать как можно более категорично.
— То есть ты решила развестись с нами со всеми, — печально растянул губы в подобии улыбки Кир.
— Ни с кем я не развожусь. Просто так всем будет лучше. У нас с Ромой нет будущего.
— А с кем есть?! — не удержался парень, неожиданно ощутив жгучую обиду за Рому… и себя самого.
— Тебя это не касается! — в тон ответила Романова, зло сверкнув карими глазами.
