Вообще-то
она могла быть очень даже миленькой: миниатюрная, изящная шатенка с большими
голубыми глазами и нежным голосом. Однако ей, походу, быть миленькой совсем не
хотелось. Криська сутулилась, носила унылую мешковатую одежду и огромные очки в
пластиковой оправе, а волосы стягивала в жидкий хвостик на макушке. От моих
осторожных попыток хоть что-то поменять, неизменно отмахивалась и уверяла, что
ей и так хорошо.
Мирский
держался особняком. За все эти месяцы ни с кем не подружился, ни в какие
компашки не влился. На школьные дискотеки не ходил, а на дни рождения его не
приглашали. Вернее, пытались, но он не приходил, поэтому перестали. Да и в
целом держался так, что лишний раз к нему старались не приближаться. Как
клоп-вонючка – лучше не трогать. Хотя если нужна была помощь по математике или
по компам, никогда не отказывался. А вот девчонок регулярно выстебывал. Тонко,
но зло. И меня – чаще всех.
-
Мария, не спи, замерзнешь! – я вздрогнула от голоса Евгеши и обнаружила, что
задачу уже решили, а я даже условие до конца не записала. – Иди к доске. Пиши.
Образующая конуса равна двенадцати сантиметрам и наклонена к плоскости
основания под углом тридцать градусов…
Сева
С Женькой, когда она переселялась к нам на время маминого отсутствия, мы жили мирно. Я в своей комнате, она в гостиной. Пересекались, если не считать школы, в основном на кухне. Если, конечно, ей не приходило в голову меня повоспитывать, как сегодня. Походу, ее здорово взбесило, что я сбежал, если до вечера так и не успокоилась. Заявилась ко мне и уже открыла рот, но я выстрелил первым:
- Жень, сколько успел, столько и сложил. Ты правда хотела, чтобы я семь часов без еды болтался?
На самом деле получилось даже больше, и ничего, не умер. Но ей об этом знать было не обязательно. С моим гастритом носились как с писаной торбой, потому что он был каким-то редким. Как говорили врачи, специфическим. Я даже в санаторий два раза ездил, где лечили очень неприятно и очень невкусно. Классу примерно к седьмому меня перестало тошнить от всего подряд, но диагнозом я все равно бессовестно пользовался – когда было нужно.
Систер сдаваться явно не собиралась, но, к счастью, спас квакнувший скайп.
- Извини, Жень, - я демонстративно повернулся к компу. – Стас Андреич на проводе. Не с причастиями и прочая лабуда.
Препода по маминой просьбе подкинула Фанечка – какого-то своего то ли друга, то ли родственника. Мужик оказался нудным, но объяснял толково. Даже такому тупню, как я, было понятно. Закончили мы в детское время – восемь часов. Женя смотрела по ящику сериал с матушкиным участием. Я выпил чаю, постоял у окна, глядя во двор.
В последнее время мне было как-то… маятно. Не знал, куда себя пристроить. Как будто хотелось чего-то, но не мог понять чего. И нет, секс тут был ни при чем. Что-то другое. Какая-то мутная тоска. Иногда слушал какую-нибудь песню, и словно волной заливало с головой. То ли чего-то не хватало, то ли ждал кого-то. Когда был маленьким, меня на все лето отправляли на дачу с бабушкой. Мама приезжала редко. Часто казалось, что больше вообще не приедет, и тогда хотелось плакать.
Сейчас было что-то похожее, но все же иначе. И уж точно не связано с ней. Я перестал скучать, когда понял, что не так-то уж ей нужен. Особенно когда они с отцом развелись. Тогда было ощущение, что не нужен вообще никому на свете. Бабушка умерла, Женька еще была замужем и жила в Мурманске. Если кто-то и относился ко мне по-доброму, так это тетя Надя, мать Виктюха.
