Зажав нос рукой, я пообещала себе, что не стану убивать мать просто потому что не хочу попасть в тюрьму. Когда-то давно, домом занималась исключительно я. Видимо, после развода она совсем перестала даже пытаться вести хозяйство. Перила лестницы, ведущей на второй этаж, были липкими. Встряхнув запачканную руку, я сжала до скрипа зубы и стала дышать ртом. Ко всему прочему, прибавилась вонь от грязного белья.
На втором этаже было всего две комнаты: моя и папина. Дверь в отцовскую спальню была закрыта, а вот моя, моя была открыта настежь. Ещё на лестнице я услышала лошадиный храп, от которого сжалось в страхе сердце. Заглянув в комнату, я содрогнулась и тихо выматерилась. На моей любимой кровати, в ворохе дорого белья валялись два голых тела. Одно принадлежало мужчине, и он явно превосходил размерами партнёршу. Толстый, весь покрытый курчавыми волосами, со свалявшимися во сне волосами и козлиной бородкой, незваный гость прижимал к груди женщину. Закрыв на мгновение глаза, я повернулась к стене и чуть не всхлипнула – плазма была разбита, по диагонали шла большая трещина. Трясущейся рукой я прикрыла дверь и пошла в папину комнату. Судя по телесам женщины, она явно не принадлежала моей семье. Вероятно, мать была во второй спальне.
Постучав, а я всё ещё надеялась, что она в более адекватной форме, я нажала на ручку и открыла дверь.
Зрелище не для слабонервных.
Нет, ничего такого, просто видеть свою мать в такой позе… это, ну как-то, совсем тошнотворно, что ли. Хотя я и не ханжа. Мама лежала в позе звезды, на животе, широко расставив ноги. Справа от неё спал мужчина. Этот был не таким ужасным на вид, но всё равно принадлежал явно к миру совершенно особой породы людей: татуировки по всему телу, поджарое, крупное тело и длинные волосы. По всем признакам, в моём доме развлекались байкеры.
Чаша терпения лопнула. Вылетев из комнаты, я бросилась в ванную и налила полное ведро ледяной воды. Подняв его наверх, я крадучись дошла до спальни отца и зайдя, выплеснула воду на мать с её любовником. Послышался истошный визг. Ещё не совсем понимая, что к чему, мама подскочила на постели и закричала. Матом.
– Что за дерьмо?! Диана?.. – Петти Джонс опустилась на разъехавшиеся колени и обернулась на партнёра. – Т-ты приехала…
– Убирайся, – процедила я, с трудом сдерживая тошноту.
– О чём ты говоришь? – Мать поправила причёску, она всегда так делала, когда не знала, что сказать. – Милая, давай не здесь. Ты же видишь, я не одна…
– Пошла вон! – рявкнула я, замахиваясь ведром, чтобы швырнуть его в непутёвое подобие матери. – Пошла вон, дрянь! Во-о-он! – На последнем крике я зашлась кашлем и сморгнула выступившие слёзы.
От моего вопля проснулся любовник. Осмотрев меня плавающим взглядом, он хрипло спросил:
– Новенькая? Погоди, малышка, я сейчас… – Он свалился на пол и полез шарить в джинсах. Через несколько долгих секунд на свет был вытащен презерватив.
– Это моя дочь, козёл, – мрачно ответила мать, пряча от меня глаза.
– Дочь? – Мужчина покачнулся и отбросил джинсы в сторону, снова заваливаясь на кровать. – Ну тогда идите базарить в другое место, я спать хочу.
– Я тебя не знаю. – Я замахнулась пустым ведром на её любовника и рыкнула: – Собирай монатки и проваливай! Иначе я копов вызову за проникновение в дом! И ты тоже! – рявкнула я на маму. – Убирайся, чтоб глаза мои тебя не видели! И этих отморозков из моей комнаты тоже захвати!
