Ещё задолго до места назначения, мать предупредила детей и они, умело маскируясь, приближались к назначенному пункту. Луна не была им помехой. Они очень хорошо умели двигаться без шума, а заросли их отлично скрывали. Когда цель была достигнута, мать осторожно выглянула из укрытия. И, о чудо! Стадо гусей ночевало на берегу. Они сидели, спрятав головы под крыло, и напоминали белое облако посреди лужайки. У стада был сторож, лиса отлично это знала, поэтому она не кинулась, а змеёй подползла к спящему стаду и первую шею перекусила мгновенно. Она тихонько оттащила тушку подальше и начала своё чёрное дело. Птицы даже не подозревали, как близко от них смерть. Они так и продолжали спать, когда некоторые из них, были уже мертвы и лежали, словно белые, снежные комья на тёмной траве, в призрачном свете луны. Бойня продолжалась не долго, но и достаточно для того, чтобы убить два десятка, а то и больше птиц. Когда гусь сторож поднял тревогу, в воду спустились лишь не многим больше трёх десятков подружек его, перемежающихся молодыми и взрослыми гусаками. Это всё, что осталось от стада более чем в пол сотню голов прежде. Остальные остались лежать, где лежали и ими уже занимались победители.
Когда мать подала команду, лисята моментально подбежали и занялись привычным для них делом. Они с жадностью, какая бывает только в молодости, принялись терзать неостывшие тушки гусей, что лежали прямо в огромном количестве. Некоторые тела ещё трепыхались в смертельной агонии, что придавало лисятам только задора, и они имитировали с ними настоящую охоту. Мать же, оставив детей и дав им полную свободу, не смотря на страшную усталость, принялась за заготовку мяса впрок. Конечно же, всё она не смогла упрятать, но хотя бы часть. Она утаскивала тушки к воде и закапывала их в песок. Прямо у воды рос камыш, и её похоронка была абсолютно не заметна для постороннего взгляда. Когда с этим было покончено, она тоже принялась за еду, теперь уже и сама. Дети её опьянённые обилием свежей, ещё горячей крови и мяса, были сыты, как никогда. Они теперь уже рвали пух с тушек и как человеческие дети забавлялись этим. Перемазавшись в крови, они выглядели настоящими убийцами, и это согревало матери сердце. Её дети растут настоящими воинами, в своём роду.
Она насытилась тоже, как давно уже не ела, со времени потери Одноухого. Луна ушла на свой ночлег, уступив свой пост приходу дневного светила, и на земле стало темнее и тише, в предутреннем ожидании. Вся семья, утомившись ночным разбоем, прилегла отдохнуть перед дорогой. Но, как только бледная полоса восхода озарила восток, мать, как ни устала за день, будто по какой – то, только ей известной команде, проснулась и огляделась. Всё вокруг, куда доставал глаз, было покрыто, словно хлопьями молодого, чистого снега, гусиным пухом и перьями. Она оглядела опытным глазом всю территорию, но так и не смогла вычислить, где сон застал её молодых воинов, детей. Так плотно было всё укрыто слоем из перьев. Её дети поработали на славу с добычей, доставшейся им так легко и просто на этот раз. На воде сиротливо покачивалось теперь уже совсем небольшое стадо, спавших гусей. Это всё, что осталось от стада, в несколько десятков. Она ощерила пасть, как если бы улыбнулся человек.
Но вот, она подала звук, имеющий, очень важное значение для её выводка – домой, и они не заставили себя долго ждать. Тут же появились мордашки, все покрытые кровью, с прилипшими пушинками, с заспанными глазёнками. Но мать, скомандовала в дорогу, и вся семья понеслась ровной рысью в родную стихию. Они бежали легко и быстро. Отменная пища и сон, дали им силы. А утренняя прохлада взбодрила их. Они не знали, что с ними будет завтра, а вот сегодня, они были победителями. Особенно их мать. Она получила удовольствие от той картины, что увидела на рассвете. Ей, конечно, хотелось бы увидеть реакцию хозяина этого стада, но с ней были её дети, а ими она не могла рисковать.
